К публикации русского перевода статьи К.Э. фон Бэра
Данная статья в виде доклада была прочитана в далеком 1842 году, издана в Санкт Петербурге в 1844, и является первым в России (и одним из первых в Европе) «шагом в лабиринт» – первой попыткой, если не разгадать значение каменных лабиринтов, то хотя бы обозначить саму проблему. Несмотря на то, что в Европе до сих пор ни одно толковое исследование каменных лабиринтов не обходится без упоминания работы К.Э. фон Бэра, в России, из-за того, что статья была написана на немецком языке, она до сих пор остается малоизвестной. Хотя на наш взгляд данная работа заслуживает внимания, не только как первая, изданная в России работа по каменным лабиринтам, но и как содержащая некоторые небезынтересные сведения. Ввиду этого она была переведена на русский язык (Вячеслав Мизин, Дарья Курдюкова).
Карл Эрнст фон Бэр
Во время моего путешествия по Финскому заливу летом 1838 года внезапно стихший ветер вынудил нас пристать к маленькому и совершенно необитаемому острову Вир, расположенному примерно в 6 верстах к югу от Гогланда. Этот остров целиком состоит из валунов, и многие из них столь круглые, словно были обточены на токарном станке. Некоторые из них почти идеально сферической формы, и на глаз не определить, какая ось камня короче; тем не менее, у многих из них одна ось заметно длиннее или короче, чем две другие, расположенные под прямым углом к первой. На северном берегу острова эти валуны образуют три четких террасы, словно обозначая три различных уровня моря, и лежат один на другом без какого-либо связующего раствора, как пушечные ядра на огромном артиллерийском складе; чуть южнее на них наблюдается очень тонкий растительный покров, и, наконец, тонкий слой дерна покрывает их.
Тем не менее, мой доклад вовсе не о строении этого острова, а о памятнике, сооруженном на нем руками человека. На полностью голой части скопления валунов, праздно бродя среди них, я заметил так называемый лабиринт, сложенный из тех же самых округлых камней. Так как камни, из которых сложена эта фигура, не отличаются от тех, что свалены здесь природой, легко упустить из виду искусственное расположение этих камней; но, однажды увидев, невозможно не заметить их упорядоченность, практически ничем не нарушенную. Думаю, бессмысленно детально описывать форму этой каменной выкладки, так как, полагаю, почти каждый читатель в свое время соревновался с приятелями в рисовании лабиринта – карандашом на грифельной доске, или, возможно, на земле – такого лабиринта, в котором дорожка, расположенная внутри круга, много раз обвивается сама вокруг себя и выходит наружу только через один промежуток или зазор. В любом случае, приложенная к тексту зарисовка этой каменной выкладки делает ненужным дальнейшее ее описание.
Лабиринт
В лабиринте – как для краткости можно назвать это каменное сложение – расположенном на острове Вир, нет ничего монументального; диаметр внешнего круга составляет примерно 6 локтей, или несколько больше, а сами камни – лишь 5–8, в крайнем случае – 10 дюймов в ширину. Поэтому я бы не сомневался ни секунды, что вижу здесь работу праздных моряков, ждущих ветра, таких же, как и мы, если бы не вспомнил, что видел такое же сложение, гораздо более обширное и построенное из крупных валунов, в ущелье в Лапландии, недалеко от деревни Поной, и если бы на нашем острове не было дальнейших следов человеческого труда, которые носили более постоянный характер. Это конические каменные кучи, во множестве стоящие по двум взаимнопересекающимся изогнутым кривым линиям и делящиеся по своим размерам на 2 типа.
Самые большие из них той высоты, до которой может дотянуться взрослый человек без вспомогательных средств. На этом острове, где недостает материала для изготовления строительных лесов, их нельзя построить выше, так как невозможно залезть на каменные кучи, чтобы строить дальше – камни, из которых они сложены, слишком круглые. По крайней мере, эти кэрны сделаны не детьми. Служат ли они чем-то еще, кроме ориентиров, я не берусь судить. Однако они напомнили мне подобные пирамиды, сложенные из отколотых кусков камня, которые я часто видел в Лапландии и на Новой Земле. На Новой Земле мы натыкались на такие пирамиды на каждой горной вершине, на которую поднимались. Человек столь склонен оставлять следы своего присутствия, особенно там, где оказывается один, что, если он не может оставить надписи на камне, то, по крайней мере, изобразит свое «Я здесь был» обломками камней, не заботясь, чтобы его преемник мог разобраться в том, кто мог быть строителем.
Но, возвращаясь к лабиринтам, я видел три из них во время последней моей поездки по русской части Лапландии: один рядом с небольшой необитаемой бухтой Виловатая, на южном ее берегу, и два возле деревни Поной, которая находится на берегу реки Поной, примерно в 12 верстах от ее устья. Лабиринт бухты Виловатая расположен на голой скале и сложен из небольших острых скальных обломков; по размерам он не больше, чем лабиринт острова Вир. Он также целый, и сохранился до сих пор, хотя еще 11 русских кораблей пришло с нами дожидаться смены ветра, и члены их экипажей, молодые и старые, прогуливались по поверхности скалы.
Два Понойских лабиринта расположены в долине реки, на чуть возвышающемся берегу, который, видимо, уже не заливает река, и сильно заросли травой. Они намного больше, чем другие, мной виденные, будучи 12–15 локтей в диаметре, и сложены из больших округлых валунов. В одном из этих лабиринтов камни имеют особенно значительный вес, и могли быть сложены вместе лишь благодаря усилиям множества сильных мужчин и определенному упорству. Именно эти лабиринты впервые заставили меня задуматься о том, что они могут иметь какое-то историческое значение, ибо они казались слишком большими, чтобы быть созданными просто от скуки. Также, имелись определенные подтверждения их древности, так как тяжелые камни были глубоко утоплены в землю; и их положение полностью сохранилось. Но нарушить порядок внутренних дорожек, которые сложены из более мелких камней, очень легко.
Если структура их, находящихся недалеко от деревни со множеством играющих детей, сохранилась на протяжении веков, то практически нет сомнений, что, по крайней мере, в прежние времена эти каменные выкладки имели некоторую ценность. Сегодня, правда, их сохранение, возможно, стало лишь вопросом обычая. В ответ на мои вопросы, все, что мог сказать приходской священник – что лабиринты на берегах реки Поной очень древние, но неизвестно, кто и с какой целью их там выложил. Житель Кеми рассказал мне, что такая каменная выкладка называется Вавилон, он не знал ничего об историческом значении данной фигуры, но предположил, что это упражнение в смекалке и мастерстве.
Даже сейчас, как он считал, люди выкладывали такие фигуры, чтобы показать свое мастерство. Этот человек может быть прав, считая, что такие сложения строятся сейчас лишь для развлечения, и я не могу утверждать, что лабиринт в бухте Виловатой не современный, ибо камни, из которых он сложен, и сама скала довольно голые, даже не покрытые лишайниками, так что признаки глубокой древности отсутствуют. Но для меня было удивительно, что подростки 15–18 лет, собравшиеся на этой скале с нескольких кораблей, не разбросали маленькие легкие камни лабиринта (и не привели их в беспорядок), ведь молодежь обычно с гораздо большим удовольствием разрушает упорядоченные структуры, не представляющие ценности, чем строит их.
Во всяком случае, лабиринты на берегах Поноя старые, как я уже отметил, и также старым является лабиринт на острове Вир, покрытый лишайниками, растущими только там и необычайно медленно, которые распространились с каменного сложения на основную осыпь.
Господин фон Регули, из Венгрии, путешествовавший через Финляндию до Лапландии, рассказал мне, что похожий лабиринт, как говорят, есть на острове в Ботническом заливе, недалеко от устья реки Кеми. Сам он его не видел, только узнал от местных о его существовании. Однако он должен быть достаточно большим, чтобы произвести впечатление, и не являться результатом известной детской игры, либо местные просто не затрагивали этот вопрос, не придавая ему значения.
Моя гипотеза, что эти северные лабиринты, о которых я теперь знаю по четырем собственным наблюдениям и одному сообщению, были памятниками в прежние времена, подтвердилась необычным образом, когда я пытался ознакомиться с ходом переговоров в отношении притязаний на Лапландию, что велись в течение длительного времени между Россией и Датско-Норвежской империей. Карамзин, который мог просмотреть по крайней мере часть бумаг, принадлежащих тому времени, к сожалению, не рассказал нам много о сути российских требований.
Но он рассказал следующее: Когда полномочные представители России прибыли в Колу для переговоров о границе, и не застали там норвежцев, они стали расспрашивать местных жителей о легендах древних времен, и получили следующий ответ: «Жил некогда в Кореле, или Кексгольме, знаменитый Владетель именем Валит, или Варент, данник великого Новагорода, муж необычной храбрости и силы: воевал, побеждал и хотел господствовать над Лопью, или Мурманскою землею. Лопари требовали защиты соседственных норвежских немцев; но Валит разбил и немцев, там, где ныне летний погост Варенгский (т.е. на берегу Варангер-фьорда), и где он, в память векам, положил своими руками огромный камень в вышину более сажени; сделал вокруг его твердую ограду в двенадцать стен и назвал ее Вавилоном, сей камень и теперь именуется Валитовым.
Такая же ограда существовала на месте Кольского острога. Известны еще в земле Мурманской Губа Валитова и Городище Валитово, среди острова или высокой скалы, где безопасно отдыхал витязь Корельский. Наконец побежденные немцы заключили с ним мир, отдав ему всю Лопь до реки Ивгея. Долго славный и счастливый, Валит, именем христианским Василий, умер и схоронен в Кексгольме в церкви Спаса; Лопари же с того времени платили дань Новугороду и Царям Московским» – норвежцы возражали против существования этого северного героя, ссылаясь на работы Саксона Грамматика и Космографию Мюнстера.
«Доказательства обеих сторон были не очень убедительны», говорит Карамзин, и дает нам понять, что здесь расхожая басня боролась против басни Однако этот Валит действительно повисает в воздухе, не имея связи ни с древним, ни с современным миром, подобно древним Саксоновым героям, таким как Фроде Миротворец, который сначала завоевал половину мира, включая Финнмарк, а затем, повергнув 220 королей
создал мир во всем мире, и в это мирное время родился Христос.
Прежде всего заметим, что в мире действительно есть места, носящие имя этого Валита, а именно Валитова губа, что на самой границе Русской Лапландии, в районе, который долго был предметом спора между Россией и Норвегией. Кроме того, старейшее описание Российской Империи, «Древняя Идрографiя», упоминает Валитово Городище. Чем бы ни было это Городище – руинами, памятником или даже просто скалой – оно прочно связывает Валита с этой землей. И мы сможем привязать его более точно, если зададимся вопросом, почему герой, уже имеющий два имени – Валит и Варент – получил еще и третье?
Ответ: потому что ни Валит, ни Варент не было личным именем. Слово «Валит» на самом деле является корнем многих слов финской языковой группы, и означает «князь»; а значение слова «Варент», «Варенг» или «Варангер», безусловно, и так ясно. Человека звали так в Финляндии и Новгороде, как мы могли бы сказать: его называют Принцем, но в христианском крещении его зовут так-то. Однако Варангер-фьорд, вероятно, был назван в его честь, ибо Валитова губа находится у входа в Варангер-фьорд.
Но зачем человеку строить свой Вавилон с 12 рядами стен, зная, что в других местах двойная стена уже обеспечивала безопасность там, где нельзя было обойтись одной стеной, хотя против лопарей и половины стены было бы достаточно? Ответ: потому что строительство не составило для него труда, ибо в Лапландии стены Вавилона строятся из простых рядов камня. В Лапландии я слышал рассказы о таком памятнике в глубине Варангер-фьорда, позже я нашел его описание в Путешествии Келхау в Финнмарк, а недавно я даже получил его изображение от господина фон Гальевейна, который 15 лет назад проводил окончательную корректировку границы между Россией и Норвегией. На этой картинке изображен высокий вертикальный камень, окруженный несколькими каменными кольцами, внешнее из которых не больше 12 локтей в диаметре, кольца эти, как описывает их Келхау, представляют собой круги. Но я считаю, что первоначально они, скорей всего, были не замкнутыми окружностями, а лабиринтом, который, как мы видим, в Лапландии и в России называют Вавилоном.
Небольшой мыс, на котором находится исторический памятник, о котором мы только что говорили, называется Мортенс Нес, или на английском Мартин’с Пойнт, так как Мортен – датский вариант имени Мартин. Это наводит нас на мысль о саамском короле Мартине, который в 1313 году побывал в Тронхейме и там уплатил саамскую дань, удержанную за долгое время, и обязался платить впредь, и поклонился королю Хакону . А спустя три года русские вновь захватили Хельгеленд (Helgeland), и в течение длительного времени дани с саамов (или с финнов, как они назывались и называются в Норвегии) снова не поступало, ибо норвежцы на своей территории не могли отражать постоянно повторяющиеся набеги русских на столь отдаленные районы, как Хельгеленд, и им пришлось полностью отказаться от Лапландии. В целом здесь слишком много совпадений, и, исходя из контекста, вполне можно отождествить этих русских с нашим Валитом/Варентом, который теперь возникает под четвертым псевдонимом, как русский.
Я должен отложить эту тему для будущей детальной работы по истории Лапландии, чтобы показать, как новгородцы могли на протяжении долгого времени править Лапландией, и как, поддерживаемые карелами, они отвоевали и удержали свое правление; в этой работе также будет более полно обсуждаться вопрос, был ли норвежский Мортен, новгородский Варангер и карельский Валит одним человеком, или все же разными. А сейчас я остановлюсь только на указании, что появление этого самого лапландского короля Мартина, согласно данным Торфеуса, попадает точно на период сильнейшего давления карел и русских на Лапландию.
В 1302 году карелы проникают в северные районы Норвегии. Против них нужно направить войска. Саамская дань в данный момент не может быть уплачена. Поэтому король Норвегии посылает доверенного советника с проверкой, как обстоят дела на территории Лапландии. Этот человек находит короля Мартина,
который соглашается поехать в Тронхейм и, согласно этому свидетельству, платит задолженность по дани, а также обещает платить ее в будущем.
Но этого не происходит: скорее, выплата саамской дани в Норвегию прекращается совсем, и теперь русские владеют ей вплоть до Хельгеленда, чего никто никогда раньше не видел. Торфеус, никогда, конечно, не слышавший сообщений из Колы, не стесняясь, преподносит этого короля Мартина как хорошего подданного норвежских королей, хотя результат говорит против этого. Памятник на Мортенс Нес, по крайней мере, не является символом покорения, а саамы называют его Победное Место (в оригинале — Sieger-Spitze).
Помимо этого, норвежские хроники сообщают, что некий Огмунд Юнгеданс был направлен против карел «cum numeroso milite» (с солдатами). О том, что он потерпел поражение, не сообщается, но неоплаченная дань доказывает это. Но прошлое и будущее отлично совмещаются, если мы допустим, что некий Варангер из Новгорода поставил себя лидером, получив при этом свою долю приключений и грабежей. Сбор дани с саамов, которую Норвегия получала в течение долгого времени, таким образом был прекращен. Тогда король Хакон Магнуссон отправляет в Финнмарк некого предприимчивого человека, имя которого сохранила для нас история – его звали Гиссур Галле – чтобы проверить, как там обстоят дела. Этот человек спешит в Варангер-фьорд, где находит нашего авантюриста, которого саамы называют своим королем, и уговаривает его предстать перед королем Норвегии и выплатить задолженность по дани. Варангер принимает это приглашение и появляется в Тронхейм как король Мартин (носил ли он ранее это имя, которое, возможно, нечасто используется в Новгороде, или нет — неизвестно) и привозит с собой подарки. Но, исследовав ситуацию в стране и поняв, что в северных регионах находятся только отдельные изолированные фермы, он решает, что гораздо приятнее самому взимать дань с Хельгеленда, чем посылать ее в Тронхейм.
Тогда норвежцы пытались разыскать его в его убежище, и потерпели поражение, которое памятник на Мортенс Нес запечатлел для потомков, если, конечно, он не построен еще в честь победы над Юнгедансом. Король Норвегии, видимо, горько жаловался на эти русско-карельские грабежи в Ватикане, который в 1346 году, как часто делал раньше, провозгласил формальный крестовый поход против язычников (т.е. не католиков) карел, русских и так далее, который король Магнус Смек (Магнус II Эрикссон – прим. переводч.) осуществил в 1348 году столь неудачно, что новгородцы не только получили Неву в свое бесспорное владение, но и подтвердили свое господство над Лапландией.
Будет неуместно и далее приводить здесь исторический контекст. Моей задачей было только показать, как посредством каменного сложения, именуемого в наших северных районах Вавилоном, приводятся в гармоничное соответствие старонорвежские и русские данные о Лапландии, и как король Мартин, которого Торфеус упоминает только вскользь, становится исторической личностью – и, таким образом, рекомендовать исследователям древности обратить внимание на этот вид каменных сложений.
Если эти рекомендации приведут, как я надеюсь, к открытию новых мест, где есть такие каменные выкладки, тогда возможно будет впервые с уверенностью установить, что за народ начал первым их использовать. То, что они берут свое начало из Скандинавии, кажется мне весьма сомнительным, так как я не нахожу их описаний ни в старых работах Рудбека и Ворма, ни в более поздней, всеобъемлющей работе Шоборга
«Коллекции», ни в уже упоминавшемся «Руководстве по Северным Древностям, опубликованным Королевским обществом Северных Древностей»(«Leitfaden zur nordischen Alterthumskunde, herausgegeben von der Koniglichen Gesellschaft fur nordische Alterthumskunde»).
Возможно, конечно, что этот вид каменных сложений толком не известен властям в качестве древних скандинавских памятников. Но сейчас мне кажется более вероятным, что он принадлежит скорее финнам или русским и служит их локальным интересам. И есть основание предполагать, что это происходит во многих местах нашего отечества. Мой осведомленный попутчик, профессор фон Миддендорф, припомнил, что такая же каменная выкладка известна в Эстонии, но больше как объект для развлечений. Возможно, несмотря на это, он является частью национального характера. Однако в прошлом, как я уже показал, он мог служить знаком или памятником, независимо от его современного применения.
Очевидно, что название Вавилон могло использоваться только после введения христианства, ведь некоторые христиане считают, что город Вавилон существовал. Но не может ли имя быть моложе самого памятника – на этот вопрос, как и на многие другие, нельзя ответить, пока мы не получим более полное представление о распределении этих каменных памятников.
Рисование лабиринтоподобных фигур – сегодня широко распространенная забава русской молодежи, об этом я узнал из множества источников, в том числе у доктора Даля. Затем прошлым летом такой лабиринт был обнаружен на Петровском острове (академик Брандт). Русской молодежи эта игра, возможно, была передана немецкой молодежью Ливонии, которая привыкла рисовать эту фигуру на грифельных досках, однако не используя имя «Вавилон» и, насколько мне известно, не выкладывая лабиринты из камней. В Германии же подобная игра на грифельных досках малоизвестна, что я могу заключить из сообщений коллег, которые там родились.
В южной России обширные подвалы-ледники и по сей день зовутся Вавилонами, что доказывает, что это слово также используется для подземных сооружений. Как я теперь знаю, мой ученый коллега Шегрен, который во время своего путешествия в Лапландию слышал о памятнике на Мортенс Нес, также проассоциировал его с лапландским королем Мартином, помянутым Торфеусом, но не соотнес его с Валитом. Легенда о Валите показалась ему скорее персонификацией карельского народа.
