Я — работающий пенсионер, ветеран труда и органов внутренних дел. В моей жизни и жизни нашей семьи было немало таинственных явлений. Вот только один случай, который оставил глубокий след в памяти.
В конце 1980-х годов мой старший сын работал станочником на предприятии военно-промышленного комплекса. Учился на вечернем отделении станкостроительного техникума, получил водительские права. Ему тогда было чуть больше двадцати. Все было предсказуемо, стабильно, надежно, и вдруг…
Наступили 1990-е годы. На заводах и фабриках пошли перебои с выплатой заработной платы. Многие предприятия просто закрылись. В сельском хозяйстве — полный развал. Сокращения рабочих прошли и на заводе, где трудился сын. Его уволили. Он пытался работать то в одной, то в другой фирме-однодневке, но они вскоре разваливались. Какое-то время пытался таксовать, но этот бизнес уже был оккупирован бандитами, которые вытесняли конкурентов.
Однажды сын сообщил мне и матери, что пойдет работать сторожем в кооператив, где у нас был гараж. Там как раз появились вакансии охранников. Зарплата хоть и не большая, но стабильная.
Кроме того, сторожа во время своей смены имели приработок — окрестные жители, не имевшие гаражей, за отдельную плату ставили свои машины на территории кооператива, здесь была хоть какая-то гарантия их сохранности. От домов и подъездов автомобили угонялись в массовом порядке.
Находили их крайне редко. Практически открыто обнаглевшие угонщики предлагали потерпевшим выкупать свой же автомобиль. Кроме того, преступники нередко нападали на сторожей в гаражах, чтобы угнать стоящие здесь машины.
Зная все это, мы, родители, в один голос заявили сыну, чтобы он не смел и думать устраиваться сторожем. Но он нас не послушал. Мы с женой не находили себе места.
Во время его второго или третьего дежурства я ночью вижу сон, будто стоим мы, сотрудники одного из отделов милиции Оренбурга, в оцеплении во время какого-то празднования. Все мы одеты, как положено, в парадную форму. Ярко светит солнце. Народ под музыку идет в колоннах.
Вдруг несколько дружинников с красными повязками подходят к одному из моих сослуживцев, капитану милиции, берут его под руки и силой куда-то ведут. Я им говорю, что это мой подчиненный, что он на службе, почему и куда вы его тащите? Эти люди ничего мне не объясняют, а запихивают коллегу в какой-то дощатый сарай. И вдруг из сарая я почему-то слышу голос моего сына:
— Папа, папа, папа!
Я проснулся. Было около двух часов ночи. Подумал: что за чертовщина приснилась? А сердце бьется так, что готово выскочить из груди. Ладно, думаю, надо заснуть, утром ведь на работу идти. Но не получается. Еще с полчаса ворочался на постели — нет, не заснуть. Тревожно за сына.
Тяжелое чувство заставило меня подняться, одеться и пойти в кооператив, где дежурил сын.
На улице — поздняя осень, холодно и темно.
До гаража идти минут семь. Еще на подходе к нему увидел, что фонарь над воротами почему-то не горит, а из чуть приоткрытой створки ворот тускло пробивается свет. Подошел ближе. В темноте у ворот стоял мой сын. Рот у него был заклеен скотчем, руки связаны за спиной. Подбежал к нему, сорвал скотч с лица:
— Что случилось?
— Пап! Напали на меня в первом часу ночи несколько человек, связали и засунули в сторожке под кровать. Взломали несколько гаражей и угнали машины, сколько — не знаю.
Вызвали мы наряд милиции. Сыщики долго опрашивали сына, выясняя подробности.
Он рассказал, что около часа ночи к воротам гаража подъехала автомашина, поморгала. Значит, кто-то просит поставить автомобиль на ночь. «Вот и приработок», — обрадовался сын. Открыл калитку и тут же получил удар в голову, упал на пол. На него накинулись двое неизвестных, затащили в сторожку, где заклеили рот, связали руки его же шарфом.
Потом засунули сына под кровать, чтобы снаружи его не было видно через окно, а сами ушли на территорию кооператива. Было слышно, как они взломали несколько гаражей и выгнали на улицу автомобили. После этого преступники скрылись.
Когда сын понял, что опасность миновала, что он остался жив, а его обидчики уехали, он кое-как выкатился из-под кровати, связанными руками взял со стола нож и, изловчившись, разрезал скотч на ногах. Вышел из гаража и увидел меня.
Сотрудники милиции, некоторые из которых знали меня лично, никак не могли поверить в то, что я оказался на месте преступления потому, что услышал просьбу сына о помощи во сне.
Впрямую мне не говорили, но не верили ни мне, ни сыну, подозревая нас в сговоре и участии в угоне автомашин. Меня это бесило — за кого нас принимают?
Конечно, дома мы с женой долго упрекали сына, что нас не послушал, а в результате пережил страшные моменты нападения, стресс.
Кроме того, с него могли вычесть деньги за четыре угнанных автомобиля — впустил-то преступников на территорию он сам. Надежд на то, что грабителей и автомобили найдут, было мало. Однако, к чести районной милиции, через несколько дней нападавшие были задержаны.
Позже, вспоминая произошедшее, сын рассказывал, что, когда он лежал связанный под кроватью, все время думал о том, чтобы я пришел в гараж. Даже мысленно звал меня, понимая, что это напрасно…
Вот так. А многие считают, что вещих снов не бывает. Раньше я тоже так думал.
