Автор текста Олег Врайтов, писатель и блогер, отработавший 10 лет фельдшером «Скорой помощи».
Недавно друг задал мне вопрос: «Олег, а расскажи о мистике в своей работе? Только давай без привидений, предсказаний, знамений и и прочих пророчеств. Только факты. Было — нет?».
Я задумался.
Да, было… наверное.
Вызов на фельдшерской бригаде, адрес в предместьях, крысиная нора, почему-то имеющая адресную табличку и статус человеческого жилья, вонь помойки в лицо, стоило только распахнуть дверь.
Пьяная бабища, орущая в тональности работающей бензопилы, матерящаяся, швыряющая всевозможные предметы обихода в меня, и в то, едва ворочающееся, тело, которое, могу предположить, было ее сожителем.
Я, молодой и наивный, стою на пороге обрыган-хаты, пытаясь понять своим еще неочерствевшим мозгом, кого же тут надо реанимировать (повод к вызову «умирает», если что). Никого, по итогам. Мерзкая пьяная склока — на полу разбита бутылка, источающая осколками смрад ацетона, сковородка на полу, в обрамлении лепестков недожаренной картошки, багровый подтек на стене (нет-нет, без криминала — просто швырнутая бутылка соуса по-грузински). И вопли с обеих сторон определенного характера — грубые, но заунывные, как песнь муэдзина, которому прищемили мудя пассатижами.
Задал два вполне риторических вопроса «Ребята, скорую вызывали?», ответа не дождался, почти ушел… и тут мне под ноги выбрался котеночек. Маленький такой, худенький, одну лапу подволакивающий, пепельного цвета шерсти и длинными такими усами, торчащими почти строго вперед.
На одном бочку шерсть была подпалена, образовав струп размером с две пятирублевые монеты. Глазки котика закисли и слезились, но он по-деловому обнюхал мою брючину, смешно фыркнул, вцепился когтями в нее, и устроился на моем ботинке. Устроился, вытянул шейку и начал нюхать воздух. Его усы топорщились и мелко дрожали, словно кто-то щекотал ему в носике.
Я замер. Прислушался — котик, перестав нюхать, едва слышно урчал, обняв лапками мой ботинок. Я повертел головой — хозяева квартиры продолжали срач. Огляделся — нигде не было стандартной миски с едой.
— Кот ваш? — спросил я семейство. Семейство не реагировало, нечленораздельно продолжая выяснять отношения.
Ну и хер с вами, подумал я, забирая котеньку и унося. В какой-то момент мелькнула мысль — не обвинят ли в воровстве…. но тут котик сморщил мордочку и уткнулся ей в мою ладонь, защекотав ее усиками и фыркая мокрым носиком.
На станцию я вернулся, чувствуя себя героем.
— Олег? Это откуда кот?
— Подарили за лечение, — отвечал я.
— Так он вроде не породистый?
— Это ты вроде не породистый, — лениво отвечал я, скармливая урчащему котеночку хвост креветки (специально купил в ларьке аж кило их, замороженных, и каждую размораживал индивидуально, в кружке с кипятком).
На последующие вызовы в течение всех суток кись ездил со мной — благо, ничего серьезнее температур и хронического недоебита не попадалось. На нашей форме по бокам были нашиты большие карманы, и котенька отлично умещался в один из них.
— Ой, доктор, а что это у вас за котик…?
— Котик лечебный, очень чувствителен к тропонинам, — серьезно отвечал я, дописывая карту вызова. — Инфаркты чует прямо сразу, стоит только на колени посадить. Если что не так — начинает мяукать. Конечно, это не совсем по стандартам, но…
— А… можно?
— Можно, — разрешал я, и лечебного котика усаживали на колени, тискали, чесали, гладили, ожидая от него тревожного «мяу» в качестве индикации разрушения миокарда.
Утром ко мне подошла фельдшер Наташа. Дай бог тебе здоровья, Наташенька — от моего имени, и еще от имени всех ста сорока котиков, которых ты спасла от голодной смерти. Что сама Наташка, что ее муж — жуткие кошатники, и в их частном имении есть специальный «Кошкин дом» — обустроенный мужем строго под нужды бездомных мурлык.
— Олег, — решительно начала она. — Кота домой заберешь?
— Хотелось бы, но не могу. Дома свой есть, конкуренции не потерпит.
— Все, — ответила Наталья. — Сейчас смену сдам, потом зайду и заберу.
Вернувшись в бригадную комнату, я обнаружил котика, обнюхивающего ногу сменяющего меня фельдшера Игоря Толыпина. Обнюхивающего так же — вытянув шею, оттопырив усы, смешно поводя ими, словно антеннами. Игорю шел уже шестой десяток, у него было три дочери, ипотека, контры с начальством и пивное пузо. Игорь смеялся, а котейка упрямо тыкался серой мордочкой в его ногу, периодически задирая лапу и дергая брючину маленькими когтями.
— Чего ему надо?
— Это диагностический кот, Игорек, — сказал я. — Намекает, чтобы ты пузо согнал и уже хоть раз кардиограмму снял себе, а не бабкам и истеричкам.
Игорь засмеялся, допил кофе, докурил уже шестую с пересменки сигарету, и уехал на вызов. Я забрал котика на руки, почесал за мохнатым ушком, из которого топорщился белый пушок, отдал Наташе.
На следующее утро я узнал, что Игоря сняли с линии — с трансмуральным инфарктом, прямо на вызове заработал. Лежит в реанимации. Диагностирован забавно — снимал на вызове кардиограмму очередной юной деве, страдающей невниманием своего ухажера, но тут из соседней комнаты вышел ее кот — такой же серый и пушистый.. Игорь посмотрел на кота, дернул напарника, сжимая грудь слева:
— Слушай, что-то херово мне… сними пленку, пока не началось…
И сполз по креслу, на котором сидел.
На морфине и тромболизисе Игоря успели довезти.
Еще через три дня я в пять утра (на работу приходится выезжать рано), вылезая из машины, дабы выбросить мусор, неудачно чихнул, вывернув руку, открывающую дверь — и мое, когда-то вывихнутое на вызове благодарным пациентом плечо, сделало звонкое хрусть, загнав головку плечевой кости в подмышечную впадину. Пять утра… позвать на помощь некого, спасибо другу, который услышал мои вопли, отвез меня в травмпункт. Было ну очень больно в течение всего этого времени, а еще был общий наркоз и полтора месяца в гипсовой лангете.
Недавно я позвонил Натахе. Котика зовут Тропик (производное от «тропониновый тест» — не иначе), жив-здоров, хрумкает котячий корм за обе щеки, дерет когтиками мебель, катается по ковру, требуя,чтобы чесали пузик — в общем, делает все, что должен делать обычный дворовый кот.
Но иногда (Наташа даже нервно усмехнулась), Тропик, услышав сирену проезжающих бригад скорой помощи, бросается к окну, замирает и начинает нюхать воздух, шевеля усами.
