«ЛЕТОПИСИ ПОЛНЫ ЛЖИ И ПОЗОРЯТ РУССКИЙ НАРОД»
255 лет назад, в 1749 году, в Петербургской Академии Наук разгорелся грандиозный скандал. С которого и начинается то, что у нас называют «антинаучной норманнской теорией» происхождения Российского государства. С которой идет борьба на протяжении десятилетий и веков…
Обязан сказать, что работа академика Готлиба Байера «О варягах» вышла задолго до этих событий. Причем не где-то на «вражеской» стороне, а в «Комментариях» Петербургской академии наук, где Байер был одним из первых и уважаемых академиков (рабочим языком академии наук тогда был немецкий язык, и потому работа «О варягах» впервые опубликована на немецком).
Но тогда она не привлекла к себе особого внимания. А страсти разгорелись в 1749 году, когда другой академик, Герард Миллер, 6 сентября должен был выступить на
Вот какие далеко не научные страсти… Как писал В.О. Ключевский, «причиной запальчивости этих возражений было общее настроение той минуты… Речь Миллера явилась не вовремя; то был самый разгар национального возбуждения…»
Должен заметить, что Герарду Миллеру мы обязаны первыми публикациями летописей и вообще интересом науки к древнерусским текстам. Именно по инициативе Миллера в 1732 году впервые начали выходить на немецком языке сборники древнерусских литературных памятников. Но — в сокращенном виде, отрывками, выдержками. Когда же в 1734 году академия обратилась к Сенату за разрешением на издание летописей в полном виде, то Сенат переадресовал прошение ученых Синоду, а Синод запретил, постановив, что летописи полны лжи и позорят русский народ.
Так что история с речью Миллера, случившаяся через пятнадцать лет после решения Синода, была вполне в духе тех времен.
Такой идеологически-запретительный подход к летописям властвовал в России вплоть до прихода на царствование Екатерины II, когда с ее одобрения и стараниями Новикова, Мусина-Пушкина, Щербатова, Болтина и других были изданы первые памятники древнерусской истории и литературы. Со времен оных прошло 200 лет, а нельзя сказать, что мы очень уж и далеко продвинулись. При коммунистах издание летописей свелось к нескольким названиям. Да и то, что разрешалось, подвергалось чудовищному сокращению. Сейчас запретов нет, но, как говорят, нет денег. А вернее, нет желания и стремления. Так или иначе, а Россия, наверное, единственная страна в мире, которая не имеет полного собрания национальных летописей, изданного на современном русском языке. То, что издавалось и издается со времен Мусина-Пушкина по сей день, выходило и выходит микроскопическими тиражами, а самое главное — в репринтном издании, на церковно-славянском языке! То есть абсолютно недоступно читателям.
Но это отступление.
А у нас же речь о Новгороде и о варягах.
ЗАКЛЯТИЕ
Странные чувства испытываешь, бродя по улицам Великого Новгорода. У меня это, наверное, от детства. Одной из первых прочитанных книжек, еще в пятилетнем возрасте, была повесть о древнем Новгороде. А детские впечатления — это, как долгий сон, как будто сам жил и был там…
И сейчас, спустя сорок пять лет, такое ощущение, будто я здесь жил и был всегда. С древнейших времен его. Ну, понятно, давят уже все знания взрослой жизни. У кого ж сердце не дрогнет в городе, откуда есть пошла Русская земля. Но те же знания говорят, что отсюда пошло и унижение земли Русской. И суть не в норманнской теории, по которой русская государственность и само Русское государство есть произведение пришлых, западных чужеземцев. Суть — в первоисточнике.
Как пишет «Повесть временных лет», «варяги из заморья взимали дань с чуди, и со славян… Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть. И не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы…»
То есть, устав от разлада и смуты, не кто-нибудь, а именно новгородцы пришли к варягам и сказали:
«Земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
Эти слова стали заклятьем русской истории и судьбы. Не только потому, что сказано и написано талантливой рукой. Нет, прежде всего потому, что они, слова, всё время подтверждались жизнью. Во всяком случае, в годы советской власти, годы чудовищной бесхозяйственности, нелепости и растраты национального достояния, каждый второй грамотный человек повторял про себя и вслух: «Земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет…» Но тогда, в годы коммунистической бесхозяйственности, никому и в страшном сне бы не приснилось, что с нами станется после падения власти коммунистов… И потому летопись воспринималась и воспринимается как пророчество и заклятье: ничего не поделаешь, так было всегда, так на роду нашем написано…
Если бы это была отдельная рукопись, отдельная летопись — одно дело. Но это — «Повесть временных лет», основа основ российской истории, литературы, народного самосознания. Не случайно же ее называют Начальной летописью…
Ничего удивительного, что вскоре после опубликования летописей в ХVIII веке возникла и так называемая норманнская теория, задевающая национальные чувства россиян. Поскольку она, эта теория, выводила возникновение Российского государства исключительно из деятельности пришлых варягов-норманнов. Также понятно, что ее тотчас начали оспаривать и оспаривали всегда. Начиная с Ломоносова и заканчивая главными идеологами КПСС.
Но… Каждое положение исторического документа проверяется другими источниками. Скажем, некоторые факты и даты из той же «Повести временных лет» уточнены, подтверждены или опровергнуты исследованиями Шахматова, Гумилева, Лихачева и других ученых, сопоставлениями с европейскими и арабскими источниками.
А историю о призвании варягов проверить невозможно! Ни в европейских, ни в арабских, ни в еврейских источниках нет упоминаний об этом событии. Варяжская страница в «Повести временных лет» подобна стене несокрушимой — ни обойти ее и не объехать. Нет больше исторических свидетельств! И потому, наверное, историки, начиная с Соловьева, Ключевского, Костомарова и заканчивая Гумилевым, Лихачевым, Петрухиным лишь отмечали противоречия легенды (очень точно!), пытались объяснить или же подвергнуть сомнению. Но — не более.
Я же попытаюсь доказать, что призвания варягов не было. Пользуясь только лишь логикой. Ну и, разумеется, для иллюстрации прибегая к аналогиям.
КАК СОЗДАЮТСЯ МИФЫ
В VIII веке Испания, как известно, уже принадлежала маврам — мусульманам. Один из мавританских эмиров затеял войну с эмиром Сарагосы и позвал на помощь Карла Великого, короля франков, будущего императора, основателя династии Каролингов. Карл пришел, помог, не даром, конечно, и двинулся в обратный путь. Но в узком Ронсевальском ущелье на его армию напали испанские баски (как видим, баски и тогда считали себя отдельными от испанцев и были неукротимы). В этом бою погиб Роланд, вместе со своими воинами прикрывавший отход армии и фактически спасший армию и Карла.
Таковы факты. Но что мы читаем в дошедших до нас «Песнях о неистовом Роланде», сочиненных (по крайней мере, записанных) позже, уже в XII веке? А то, что император Карл пошел войной на нечестивцев(?) за веру Христову(?), на его армию напали мавры(?), в иных источниках — даже сарацины(?), но храбрый Роланд, верный рыцарским традициям(?), спас армию и императора, пожертвовав собой. Понятно, что все это сочинено уже в свете идеологии крестовых походов и идеологии рыцарства, которых тогда, в VIII веке, и в помине не было. На первых рыцарей (конных воинов), вышедших из диких германских лесных ватаг, людей пещерных нравов, Роланд наверняка смотрел со снисходительной брезгливостью, поскольку был он ближайшим сподвижником императора и — ни много ни мало — маркграфом Бретани, то есть особой коронованной.
И сейчас уже неважно, насколько трубадуры сами отредактировали древние были и сочинили новые «в духе времени», а насколько им подсказали: «Ребята, нехорошо напоминать о том, что наш Карл Великий участвовал в разборках мавров, нехорошо говорить, что на христианское войско напали христиане же баски…» Скорее всего, и то было, и другое. Так создаются мифы.
ВОЗЬМИТЕ НАС ПОД СВОЮ ЗАЩИТУ
Да, в истории такое часто случалось. Скажем, присоединение Казахстана к России, когда Абулхаир, хан Младшего жуза (Младшей Орды), спасаясь от нашествия джунгаров, устав от извечных стычек на границе с башкирами, попросился в Российское подданство. Или — Грузия, спасаясь от турецкой экспансии, заключила с Россией Георгиевский трактат и укрылась «за гранью дружеских штыков».
То есть, более слабое государство входит в состав более сильного государства. Но в любом случае — государство обращается к государству.
Был ли Новгород в IX веке государством? Да, был. Городом-государством с высокой культурой и цивилизацией, причем, с обширными владениями. И нас не должна смущать относительная его молодость, то, что раскопки экспедиции Янина показывают его начало от VIII века. На то он и назвался Новым городом. А старый, как свидетельствуют недавние археологические открытия, был, скорее всего, в Старой Ладоге — древнейшем центре поселения славян на Северо-Западе. Кстати, по более поздней Ипатьевской летописи, Рюрик пришел княжить в Старую Ладогу, а затем, освоившись, основал Новый город и перевел свою ставку туда, в Новгород.
Итак, к какому же государству обратилось за покровительством государство Новгород? К Варяжскому? Так не было такого государства!
РЮРИК — ТЁЗКА
Противоречия и несообразности летописи вынуждали даже крупных историков к неубедительным гипотезам. Действительно, вначале платили дань варягам, потом выгнали варягов, но тотчас же вслед за этим попросили их «владеть нами»? Несуразица явная. И потому В.О. Ключевский предполагает, что позвали «других варягов». Каких «других»?
Историк-эмигрант Г.В.Вернадский и вслед за ним Л.Н.Гумилев в «нашем» Рюрике видят Рюрика (или Рерика, Рорика) Ютландского. Если так, то все нормально, обратились не к какому-нибудь сброду, а к знаменитому человеку, к государству! Не стыдно родословную оттуда вести. Но в этой гипотезе противоречий еще больше, чем в летописи. Во-первых, от Новгорода до Ютландии-Дании почти две тысячи километров. Значит, и новгородской делегации, а самое главное, Рюрику с дружиной надо было идти через немецкие, польские, литовские, жмудские, псковские земли и наверняка прорываться с боями, потому что врагов у него было много. И об этом в летописи — ни слова! А если он шел на кораблях вдоль побережья Балтики, по Неве поднялся в Ладогу, а оттуда по Волхову поднялся к Новгороду — всё равно бы просто так окрестные племена его не пропустили. И не мог бы остаться в Европе незамеченным такой дальний поход, по сравнению с которым прежние походы Рюрика на земли франков и англосаксов — так, короткие воскресные прогулки… Во-вторых, трудно представить, что Рюрик тотчас и с готовностью променял свое положение владетеля Ютландии-Дании на столь далекий от Европы Новгород. Но даже если и так, то почему в западных источниках нет о таком событии никаких упоминаний? Между тем как о предыдущей жизни Рюрика Ютландского известно очень многое. И родители его, и победы, и поражения. Ведь он был довольно знаменитым в Европе человеком, снаряжал в походы до трехсот(!) кораблей, поднимался по Эльбе и воевал на германских землях, ходил к берегам Англии, подвергал разору и грабежу англо-саксов. И вдруг такой его поступок, уход в Новгород, который наверняка поразил бы его современников, двухтысячекилометровый поход, — остался никем не отмеченным!? Очень, очень сомнительно.
Видимо, историков сбила с толку еще и фраза «пошли за море». Вроде как если «море», то само собой разумеется, что Балтика. В действительности же славяне называли морем и Чудское озеро, и Ильмень, и Онегу, и Ладогу, вкруг которой были лагеря и стоянки «своих», ближних варягов. Вспомним еще раз слова летописи:
«Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со славян… Изгнали варяг за море… И пошли за море к варягам…
И вот здесь я скажу, что многие ответы и многие разгадки на виду и на слуху, в языке. Самом долговечном и надежном свидетеле. Вы согласны, что конструкция фразы самая что ни на есть бытовая: изгнали за море, пошли за море? Согласитесь, если бы пошли просить варягов за две с лишним тысячи километров в Ютландию, строй фразы был бы другим, совсем другим! Даже если б не упоминалось, что поход великий, а море Варяжское, как именовалась в древности Балтика. А здесь — просто море. То есть по эту сторону Ладоги был город славян, мери, чуди и кривичей — Старая Ладога. А по ту сторону Ладоги, за морем — стойбища варягов… Вот и весь секрет. И если вспомнить еще, что, по Ипатьевской летописи, Рюрик в начале пришел в Старую Ладогу, то многое становится на свои места…
Да и почему, собственно, речь идет только о Ладоге. Точно так же Ильмень называли «морем», и точно так же за Ильменем были стойбища варягов.
КТО ТАКИЕ ВАРЯГИ?
Варяги — так славяне называли викингов. Викинги же, если отбросить современную кино-романтизацию, были тогда просто-напросто разбойниками, бандитами. Это были молодые люди, которые не хотели жить мирно и ловить селедку, как их отцы и деды. И уходили из родных поселений в вик, по-русски — выселок, а буквально — путь. Промышляли разбоем, грабежом. Со временем они стали страшной силой и три века терроризировали Европу, поднимаясь в своих ладьях вверх по течению рек и сжигая города и села. А когда не было походов, нанимались в армии сопредельных воюющих государств. В общем, наемники, ландскнехты.
Нанимали их и славянские города-государства. Многочисленные свидетельства тому — в летописях. Причем, во всех летописях о найме варягов говорится как о деле обыденном, никуда далеко за ними не ходили, они всегда были под рукой. Приведу одно из самых ранних свидетельств. 980 год. Новгородский князь Владимир ведет войну против Ярополка, убийцы их брата Олега, и нанимает варягов. Разбивает дружину Ярополка, захватывает Киев, а самого Ярополка приглашает на переговоры в свой шатер. Едва вошел туда Ярополк, как два варяга пронзили его мечами с двух сторон…
Да, Владимир наш отличался истинно варяжской жестокостью, необузданностью, пренебрежением всех человеческих норм и неразборчивостью в выборе средств — качествами, редкими даже для нравов тех времен. Получив отказ в руке полоцкой княжны Рогнеды — та не захотела идти за него, потому что Владимир был бастардом, незаконным сыном Святослава от древлянской рабыни-ключницы Малуши — Владимир идет на Полоцк войной, захватывает город и насилует Рогнеду на глазах отца и матери. Как отмечает летописец, «был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц». Убив Ярополка, он тотчас берет его жену, то есть жену своего брата. А она была уже беременна. Родился сын, от Ярополка. И отношение к нему в семье было соответствующее. Как в свое время и к самому Владимиру. И вел он себя, надо полагать, тоже соответственно… В общем, вырос Святополк, будущий убийца своих же братьев Бориса, Глеба и Святослава, прозванный летописцем Святополком Окаянным…
Но так или иначе, а князь Владимир, столь страшный в своих необузданных страстях, стал ключевой фигурой в истории Руси. Всё, что вершилось после него, — лишь следствие его выбора веры. Второй такой фигурой в истории Руси был только Александр Невский, о котором еще будет сказано много…
Князь же Владимир через восемь лет после убийства Ярополка окрестил Русь и стал Владимиром Святым. Быть может, Господь и простил ему за это все его грехи. Как заключает летописец, «был невежда, а под конец обрел вечное спасение».
В этой фигуре, на мой взгляд, явлены нравы тех времен в самых крайних выражениях. От бушующих комплексов неполноценности до таких поступков, как крещение Руси, определившее развитие эпохи, течение самой истории.
Впрочем, братоубийство нельзя сводить лишь к недобрым чувствам незаконных сынов и пасынков. Начал-то убивать вполне законный Ярополк. А вспомним опять же убийство Бориса, Глеба и Святослава. Да, Святополк, конечно, Окаянный. Но вот скандинавские источники недвусмысленно указывают на причастность к этому убийству Святополкова брата Ярослава, названного впоследствии Мудрым. Так что остается гадать, отчего Ярослав так яростно воевал, изгонял отовсюду Святополка: то ли как братоубийцу окаянного, то ли как свидетеля общего преступления? А если вспомнить их предка Рюрика, то нельзя не отметить более чем странную одновременную смерть его братьев Синеуса и Трувора, после которых Рюрик становится единоличным властителем на Северо-Западе (надо, однако, упомянуть, что некоторые исследователи считают Синеуса и Трувора вымышленными фигурами).
Братоубийство — обыденная семейная хроника Рюриковичей. Из одиннадцати детей Владимира своей смертью умерли, кажется, только четверо или пятеро. Ярослав Мудрый, один из них, говорил перед смертью детям: «Любите друг друга, потому что вы братья родные, от одного отца и одной матери». Но бесполезно — сыновья и внуки Ярослава, как их отцы и деды, нещадно воевали друг с другом… Самый разумный из них — Владимир Мономах пытался устроить мир уступками, отдавая родичам то Киев, то Чернигов. Но Олег и Давыд Святославичи продолжали братоубийственные войны даже после съезда князей в Любече, где все они целовали крест и договорились о мире. Что не помешало Давыду Игоревичу и Святополку тотчас после этого схватить Василька Теребовльского и выколоть ему глаза. И т.д., и т.п.
Да, когда речь идет о власти, тут уже не до родства. Так было во всех династиях и во всем мире. Но все же я полагаю, что Рюриковичи в мировой истории занимают особое место по пролитой родной крови… Наверное, это обусловлено было особенностями громадной страны и тем, что изначально, при Святославе и тем более при многодетном Владимире, не был определен жесткий порядок наследования и распределения земель. Но нельзя, наверное, не учитывать и происхождение…
Языческие славяне — мирный и гостеприимный народ. Это отмечали все древнейшие хронисты. Славяне чтили род, старшинство в роду, семью.
Варяги-викинги — это сознательное и бессознательное, полное, абсолютное отрицание семьи, отца и матери. В древней воинской ватаге был один закон — безусловное подчинение вожаку. А в почете — только сила и полное пренебрежение всем остальным. Потому-то среди викингов особо ценились так называемые берсерки — психопаты, люди-звери, бешеные, одержимые, обладающие пещерной свирепостью и столь же пещерным бесстыдством и презрением к любым ограничениям.
Вот какая среда породила Рюрика, вот по каким законам и нравам воспитывались его сын и внук. Вот какая кровь бушевала в его правнуках и праправнуках.
Да, с одной стороны, нравы княжеских семей смягчали славянские жены и традиционно близкие к женской половине дома православные священники. Представьте только: два брата при одобрении третьего отдают приказ выколоть глаза племяннику, а четвертый брат, не в силах остановить их, пытается увещевать и современников, и потомков:
«Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет повинен в смерти, то не губите никакой христианской души. Если вам Бог смягчит сердце, пролейте слезы о грехах своих…»
Представьте человека, воспитанного матерью в православных духовных традициях, который в кровавой мути жестокого века пишет такие слова:
«Зачем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня? Уповай на Бога, ибо верю в Него…»
Это — Владимир Мономах.
А с другой стороны, по мужской линии, шло воспитание «в традициях отцов и дедов». Огромным было и влияние на княжичей-отроков их варяжских наставников-воевод, вроде Свенельда. Ведь Свенельд, первый советник Ярополка, играл ключевую роль в убийстве Олега. Да и неваряжские воеводы были немногим лучше. Например, Добрыня — воевода уже Владимира. Добрыня был братом Малуши. Той самой рабыни, матери князя Владимира. И когда полоцкая княжна Рогнеда отказала Владимиру, указав на его происхождение от рабыни, то Добрыня шибко оскорбился за сестру. И как мог настропалял юного Владимира на войну с Полоцком. В общем, эта свирепая солдатня реализовывала свои мстительные или честолюбивые планы при помощи княжичей, приучая их и подвигая их на поступки, немыслимые для их возраста…
Но это — отступление. В данном случае нас интересует коллизия «варяги и Владимир». Тот, первый, которого потом назвали Святым.
Убив Ярополка и утвердившись на киевском престоле, Владимир решил, что наемникам теперь можно и не платить. Выгнал их в Византию (в летописи — они сами попросились: «Обманул нас, так отпусти в Греческую землю»), прежде послав византийскому императору предупреждение: «Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного».
Разумеется, и этот поступок князя не красит. Но, сам потомок варягов, Владимир, видимо, знал, как следует обращаться с этой братией.
Одним словом, точно установлено, кто такие были варяги, как относились к варягам и кем они были для славян в 980 году. Так можно ли считать, что веком раньше они, варяги, были цивилизованными представителями какого-либо цивилизованного «варяжского» государства? Разумеется, нет. И логично ли, что представители цивилизованного Новгородского государства пришли в буйную, дикую ватагу, живущую по пещерным законам и нравам, и позвали их «княжить и владеть нами»? По-моему, смешно…
Более того, это вдвойне смешно, если обратить внимание на то, что речь идет о самом вольнолюбивом городе древней и средневековой Руси. Новгородцы никогда не терпели у себя княжеского всевластия. Поэтому сыновья великих киевских князей шли сюда с большой неохотой. Новгородцы даже Александра Невского не признавали! А тут — полное раболепие и унижение, да еще и перед варягами…
Для прояснения ситуации проведем современную аналогию. Допустим, два могущественных московских олигарха — Березнер и Гусев — что-то не поделили. Придет ли кто-нибудь из них к уголовникам из Люберецкой преступной группировки и скажет ли: «Олигархия наша велика и обильна, но порядка в ней нет. Придите и владейте нами…»? Не придет. Не скажет. А вот нанять — может.
Кстати, одно из первоначальных значений слова «варяг» — «наемник».
ЧТО ЖЕ БЫЛО?
Была рознь. Это очевидно. За власть в Новгороде боролись, видимо, две партии. Партия Вадима Храброго и партия некоего Гостомысла. Исторически личность его не установлена, по легенде, он считается Новгородским посадником. Легенда эта широко пошла от историка Татищева, который даже родословную Рюрика вывел от Гостомысла. При этом Татищев ссылается на летописи, которых нет. То ли придумал, то ли пропали те летописи… В общем и в целом Татищев в ученом мире пользуется репутацией почти сомнительной…
Л.Н. Гумилев предполагает, что Гостомысл — это вовсе не имя, что это была скорее партия «гостомыслов», то есть людей, симпатизирующих иноземцам, гостям. Вот они-то, гостомыслы, и наняли варягов, чтобы установить выгодные им порядки.
А дальше всё пошло, как часто бывало и бывает в истории. Наемники, почувствовав свою силу и слабость мирного города, просто-напросто захватили власть в Новгороде. А когда два года спустя, в 864 году, Вадим Храбрый поднял восстание против них, жесточайшим образом расправились с ним и его сторонниками.
«Оскорбишася новгородци, глаголюще, яко быти нам рабом и многа зла всяческа пострадати от Рюрика и ради его… Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев советников его» (Никоновская летопись).
Вслед за Новгородом варяги захватили власть и в других русских городах.
ОСОБЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Немногие историки обратили внимание на особые отношения, сложившиеся между Новгородом и князьями Рюрикова дома. Обычно активную к ним нелюбовь, неприязнь новгородцев объясняют демократическими традициями вольного города. Но это применимо только к ситуации, возникшей в более поздние века. А тогда, в изначальные времена, никаких таких традиций, ни демократических, ни аристократических, еще не было. И никаких князей на Руси не было вообще. Они начались с Новгорода!
Но если Новгород призвал варягов Рюриковичей и — так получилось — навязал их всей Руси, то новгородцы должны, по всем законам логики, коллективной ответственности, психологии, на всех углах говорить, какие варяги хорошие, отважные, как защищают народ и как плохо будет всем, если они уйдут. То есть должны быть главной опорой Рюриковичей.
Однако все было наоборот! Вся Русь признала Рюриковичей, а Новгород их не любил и не скрывал этого. Такое ощущение, будто новгородцы знали о Рюриковичах что-то такое… Мол, это вы в других городах Руси можете вешать лапшу на уши, что вас призвали, а мы-то знаем, что вы бандиты-захватчики… И Рюриковичи как будто знали, что новгородцы про них кое-что знают… Во всяком случае, они с великой неохотой шли туда на княжение. Например, когда распределялись уделы между внуками Ольги, то Новгород отвели Владимиру, потому что на лучшее он не мог претендовать, так как был сыном Святослава от рабыни Малуши. На тебе, что нам негоже…
Похоже это на отношения «добрых князей» и «благодарных пейзан», с поклоном позвавших князей владеть ими?
Да и с принятием христианства Новгород не спешил, оставаясь верным своим языческим божествам, защищая волхвов от княжеской расправы. Мы привыкли к идеализированно-лубочному образу волхвов, с длинным волосами и постно-благообразным выражением лица. На самом же деле и зачастую это были бесноватые личности, которые в XI веке прошли по русской земле от Суздаля до Новгорода, сжигая живьем женщин, обвиняя их не то в возникновении голода, не то во всех остальных бедах. И этих изуверов новгородцы закрыли собой, спасли от княжеского гнева. Можно сказать, что христианами новгородцы окончательно и бесповоротно стали только в XIII веке, когда волхвы, снова надеясь на народную поддержку, подняли восстание, но новгородцы отвернулись от них и, более того, расправились с ними.
Безусловно, в первоначальном и долгом неприятии христианства сказалась удаленность от Киева как центра русского православия. Но вполне возможно, что здесь сказалась и неприязнь к Рюриковичам. Народ заранее с предубеждением воспринимал всё, что исходит от них, в том числе и новую веру.
И здесь читатель может сказать: «Да, выдумка о призвании варягов — это самоуничижение. Но хрен редьки не слаще и час от часу не легче! Выходит, нашими князьями-правителями стали бандиты и наемники?!»
КАК СОЗДАЮТСЯ ДИНАСТИИ
Увы, такова история. Правящие династии очень часто приходили со стороны. И далеко не всегда из среды высокородной и благонамеренной. Скажем, отчаянные вояки туркмены сами жили трудно и тяжко, спасались от врагов в пустыне. Но в то же время многие правящие династии Азии состояли из людей туркменского происхождения, бывших гвардейцев, охранников и наемников. Даже главный притеснитель туркменов персидский Надир-шах был по матери туркменом.
Богатый Египет на всех невольничьих рынках мира скупал мальчиков, воспитывал их в воинских лагерях и создавал их них армию и гвардию мамелюков. Потом мамелюки половецкого происхождения захватили власть в Египте и основали свою, бахритскую династию султанов. Из рабов — в султаны!
Про викингов я уже говорил. Через три века после начала их походов и сами они выдохлись, и европейские государства окрепли и выгнали их за пределы Европы. Норманны-викинги закрепились лишь на полуострове, названном Нормандским, и создали там свое государство — герцогство Нормандское. «Герцог» в первоначальном значении — вождь племени. Затем Вильгельм, бывший варяг, а ныне герцог Нормандский, переправился через Ла-Манш, разбил англосаксов при Гастингсе и стал основателем английской королевской династии…
Так что не мы были первыми и последними.
А ЗАЧЕМ НЕСТОР ТАК НАПИСАЛ?
«Повесть временных лет» создавалась через три века после событий в Новгороде. Уже три века как Русью правят князья из династии варяга Рюрика. Они, Рюриковичи, крестили Русь и ввели ее в русло новой, христианской цивилизации. Они, Рюриковичи, везде и всюду, от Киева до Новгорода, от Владимира до Волыни. За эти триста лет в стране сменилось, наверное, десять-пятнадцать поколений. Что должны были и что могли помнить, думать о своих князьях воины, монахи и смерды через триста лет после их прихода во власть? Что внушали своим подданным князья?
Разумеется, что их власть от Бога, что их призвали и позвали!
И вполне понятно, что Нестор так и думал, так и написал.
Ну, а если предположить, что он знал правду, так мог ли он написать, сидя под рукой и мечом киевского князя, что Рюриковичи родом из бандитов, бандитски захвативших власть?
Весьма и весьма сомнительно. Это потом, гораздо позже, летописание стало как бы будничной работой, обязанностью, службой монастырей. К тому времени церковь стала более самостоятельной и даже влияла на князей, угрожая им проклятьем в случае крамолы, а более всего — при подозрениях в сговоре с католиками, с католическими правителями Европы и Прибалтики. А во времена создания «Повести временных лет» церковь, введенная в духовную власть Рюриковичами, полностью была подконтрольна Рюриковичам, и ни о какой неподцензурной летописи, видимо, говорить не приходилось. Свидетельство тому — судьба одного из первых летописцев, Никона, который бежал из Киева в Тьмуторакань от гнева князя Изяслава…
Однако предположим невероятное: летописец Нестор знал правду о варяге Рюрике и написал правду!
Но все исследования говорят, что летопись потом редактировалась монахом Сильвестром под присмотром Владимира Мономаха, а затем еще раз редактировалась неизвестным монахом под присмотром Мстислава, сына Владимира Мономаха.
Более того, не исключаю, что к «Повести временных лет» приложил руку и сам Владимир Мономах. У него были к этому все основания и предпосылки. Во-первых, абсолютная власть над иноками-летописцами. Во-вторых, собственный личный интерес к слову, к литературному творчеству. А самое главное — образование, культура и большой литературный талант.
Так или иначе, а Владимир Мономах и его сын еще в древности знали, что написанное пером — не вырубишь топором. И потому тщательно следили, чтобы изначально было написано то, что им надо.
ВСЕ ТАК ПИСАЛИ…
Д.С. Лихачев считал сюжет о варягах «легендой искусственного происхождения».
В.Я. Петрухин, автор скрупулезнейшей монографии «Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков», возражает, доказывает естественность, которая проявляется как раз в ее противоречиях: если бы это были позднейшие вставки, тогда бы уж позаботились о гладкости.
Но оба они сходятся в одном: сюжет отвечает традициям.
У Лихачева — традициям средневековой истории, возводящей происхождение правящей династии к иностранному государству.
У Петрухина — коренным фольклорным традициям самых разных стран и народов.
И вроде бы действительно: у евреев есть такая легенда, у корейцев, у чехов, у саксов есть легенда, что они призвали бриттов!..
Одно меня смущает: что это за фольклорная традиция, самоуничижающая народ? Ведь даже самоназвания народов часто говорят об обратном. Люди скорее склонны к возвеличиванию своего и умалению чужого. Самоназвания некоторых народов в переводе часто означают: «настоящий народ», «настоящие люди», «большие люди» и даже просто «люди». Как же одно сочетается с другим?
Всё довольно точно встает на свои места, если предположить, что эти «фольклорные традиции» провоцировались представителями правящих династий. Для оправдания, для утверждения законности и возвышения династии и своего правления.
Доказательством от противного может служить завоевание Англии Вильгельмом Нормандским. Здесь ничего возвышать и узаконивать не надо было: и так всё законно — более сильное государство завоевало более слабое. Потому и нет легенд. Думается, а захоти Вильгельм или его ближайшие потомки — и нашлись бы авторы, и сложились бы, и вошли бы в историю Англии сказания о призвании норманнов. Но потомки Вильгельма в этом не нуждались.
ИТОГ
Опять же надо начинать с начала. Потому что с самого начала в дело вмешалась идеология — то есть настроения, мнения, симпатии и антипатии, эмоции… Которые имеют место и ныне. Например, в некоторых современных исследованиях критика «норманнской теории» доходит до того, что сопровождается цитатами из… Гитлера! Мол, тут одна единая завоевательная линия. Полноте, господа…
«Норманнская» теория, теория норманнского, западного происхождения русской государственности и Русского государства возникла в XVIII веке не где-нибудь на стороне, на Западе, а в России, в Санкт-Петербурге, в научном, интеллектуальном центре страны — в академии наук!
И ее основатели, академики Готлиб Байер и Герард Миллер возвели ее не на голом месте, а исключительно на фундаменте русских летописей.
Основателями и первыми членами Петербургской академии наук были исключительно иностранцы. В том числе и такие европейски знаменитые ученые, как Леонард Эйлер, братья Иоганн и Даниил Бернулли… Основана была Академия в 1725 году, а первый русский академик — Ломоносов! — появился только в 1745 году, через двадцать лет.
Поверьте, я меньше всего отношусь к числу тех, кто любит возмущаться «засильем иностранщины». А по отношению к тем временам, я считаю, это подло и неблагодарно. Ибо иностранцы создавали русскую науку, русскую академию. И плевать им вслед, вначале воспользовавшись их умом и трудами, — предел плебейства и хамства.
Другое дело, что были среди них и такие, что свысока или высокомерно снисходительно относились к «русским аборигенам». Равно как и то, что были среди русских те, что ничего не могли предъявить науке, кроме своего местного урождения, и недостаток таланта оправдывали «немецким засильем».
В общем, старый и вечно новый, как мир, сюжет.
Но очевидно, что уже к середине XVIII века в академии витала некая атмосфера смутно обозначенного противостояния. И когда Готлиб Байер написал работу о варягах, а затем, почти через двадцать лет, Герард Миллер сделал попытку выступить на торжественном собрании академии наук с речью «О происхождении народа и имени Российского», вспыхнули далеко и не только научные страсти. Вспомним еще раз слова В.О. Ключевского: «Причиной запальчивости этих возражений было общее настроение той минуты… Речь Миллера явилась не вовремя; то был самый разгар национального возбуждения…»
В борьбе с «норманнской теорией» впопыхах, в порыве ущемленного самолюбия, «в разгаре национального возбуждения» изначально неправильно был сформулирован вопрос. Говорили не о призвании, а вообще о варягах! Одни утверждали, что варяги — это славяне, другие, что это наши братья — литовцы, третьи, что варягов вообще не было. Но куда ж от них денешься, если послы Олега ко двору византийских императоров писали: «Мы от рода русского — Карлы, Инегелд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид… Вот такие русские имена! И ирония моя здесь может быть понята двояко. Ведь действительно «русские» имена. Но — не славянские. И потому четвертые говорили, что да, варяги были, но в очень небольшом количестве и в русской истории никакой роли не сыграли. А коммунистические историки незамысловато бухали: норманнская теория не соответствует марксистскому учению об истории — и баста!
В общем, от кривой палки не бывает прямой тени. Неправильный вопрос неизбежно порождает двусмысленный ответ. Разгорается борьба. В ходе которой окончательно теряется существо дела.
Но так или иначе, а именно идеологи от истории и историки от идеологии навязали нации два исторических комплекса: норманнский комплекс и комплекс татаро-монгольского ига. Для них это — «борьба», занимающая их жизнь и даже составляющая им пропитание.
А людям неискушенным с этим приходится жить.
Изначально же национальное унижение состояло не в варягах — такие варяги есть в истории каждого народа — а в их «призвании», в формулировке: «Земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
Надеюсь, мне удалось доказать, что такого не было и не могло быть, что всё это придумано было в угоду правящей династии.
Только и всего.
Так что у нас не было и нет никаких поводов для национального комплекса неполноценности.
ПРАВДА ВСЕГДА НЕПРИЯТНА
И потому я систематически поливаю себя холодным душем. Полезно вообще. И в частности. Чтобы не обольщаться: вот, мол, как обрадуются русские люди, прочитав!.. Почти уверен, что особой радости и даже удовлетворения мое опровержение призвания варягов не вызовет. Причем не в отдельных группах специалистов, а в массе населения. В массе своей люди не хотят знать правды. Неприятна она им, отвратительна. Тут много причин. И личных (выходит, я, веривший во всё это, теперь дурак дураком?), но, прежде всего, — общественных.
У нас всегда говорят о вечном противостоянии государства и интеллигенции, а шире — государства и народа. Кто это придумал — не знаю. Но никто не сомневается, вроде как фундамент и краеугольный камень…
А на самом деле наш народ почти всегда был и есть на стороне государства. Даже так: народ и государство — едины. И все официальные мифы государства удивительным образом совпадают и потворствуют желаниям и настроениям масс. Или — с веками преобразовываются так, что потворствуют. Тот же миф о призвании варягов. Какое неприятие вызвал он среди русских академиков в 1749 году! А сейчас поди опровергни. Заклюют!
Причем, академики, может, и промолчат. А вот широкие массы — возмутятся. Потому что миф с веками приобрел новое наполнение. Мол, мы не лыком шиты и не лаптем щи хлебаем, мы тоже — Европа(!), ведь нас основали «благородные князья германского происхождения» — так и написал мне один разгневанный читатель…
Ну, варяги всё-таки область не массового знания. А вот с татаро-монгольским игом просто беда. Все всё знают! И все во всём уверены. Вросло в кожу, начнешь отдирать — кровь идет. Больно и обидно! Так, что тебе морду разобьют за твои поганые слова о том, что ига не было. Всё упрятано в подсознание или вообще стерто, или искажено так, что тяжко становится. Понимаете, признавать, что русский народ триста(!) лет жил под монгольским сапогом, терпел иго — это вроде как совсем не позорно и даже патриотично. А попробуй отрицать — тут же обзовут антипатриотом. А суть — всё в том же преобразовании мифа, в служении его новой лжи. Если мы — Европа, то у нас ничего общего не могло быть с азиатами монголо-татарами, никакой общей жизни в общем государстве, это все злопыхательство, а было только вечное противостояние и вечная война. В которой мы, в конце концов, победили. А отрицать иго — значит отрицать еще и нашу великую победу над таким могучим врагом…
Вот как закручено.
Причем начали писать и утверждать в сознании народа всё это великие русские историки прошлого, пред именами которых нельзя не склониться в почтении. Их поддержали и продолжили коммунисты, и продолжают нынешние, не знаю, как их назвать… А народ, в результате массовой обработки со школьной скамьи однажды приняв и освоив, сделал мифы своими, кровными.
Потому и предупреждаю себя и читателей, чтобы не обольщались.
ЗАГАДОЧНОЕ СЛОВО— «РУССКИЙ»
«И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы…».
Вроде бы всё ясно. Русы, русичи, русские ведут свое название от варягов, от какого-то варяжского сообщества людей, называемого «русь».
Однако человек так устроен, что хочет знать всё, до истока, до самого начала. Но тут мы столкнулись с такой частью человеческой истории, где до истока дойти порой невозможно. Дело в том, что очень редко народ именуется так, как он сам себя назвал — по самоназванию. К примеру, чеченцы — нохчи или вайнахи, немцы — алеманны, албанцы — скептарии (шкиптарии), венгры — мадьяры и так далее. Как правило же, название народу чаще всего дают соседние племена, причем, совершенно по случайным признакам — и потому докопаться до первоистоков практически невозможно.
Самый яркий пример тому — венгры.
В Казахстане в шестидесятые годы среди обычных среднеграмотных слоев населения почему-то популярна была легенда о родственных казахско-венгерских связях. Находились деятели, в той и в другой стране, которые успешно спекулировали на этом и всячески эксплуатировали «родственную» тему.
На самом же деле родства нет. Правда, было очень близкое соседство. Откуда и ведется некоторое количество слов, общих по звучанию и значению.
В действительности же венгры — народ угро-финского происхождения. Но с фантастически причудливой судьбой. В древние времена венгры — по самоназванию, мадьяры — обитали в среднем течении Оби, в районе нынешних Тобольска и Тюмени. Они составляли южную часть родственного сообщества западно-сибирских угро-финских народов. На севере — ханты и манси, а на юге — мадьяры. И обликом были такие же, как нынешние ханты и манси.
В первые века нашей эры началось Великое переселение народов. Инициаторами его были гунны, ввергнувшие в общий водоворот сотни племен и народностей, перекроившие исконную, традиционную карту народов мира. Северным крылом гунны подхватили, сорвали с насиженных мест мадьяров. И те в течение нескольких веков кочевали в конгломерате гуннских племен, в основном тюркских по языку. Отсюда — заимствованные тюркские слова в их лексиконе. На Руси они тогда были известны под именем угров.
Столицей гуннской империи, ставкой вождя гуннов Аттилы была Паннонская низменность. Соседние германские племена Аттилу обожествляли. Чему свидетельство — древнегерманский эпос «Песнь о Нибелунгах», в котором вожди германских племен приезжают на поклон к царю Этцелю. Этцель — германское произношение имени Аттила.
В середине пятого века гуннская империя распалась. Мадьяры, на удивление сохранившись как единое племя, остались жить в Паннонии. И их, мадьяров, угро-финнов по происхождению, по языку, соседние германские племена называли гуннами, хуннами, хунграми. Так и страна называется доныне — Хунгария. По-нашему — Венгрия, венгры. Хотя к гуннам-хуннам они имеют отношение соседское.
Но если сравнить, поставить рядом нынешнего ханта или манси и венгра, то угадать родство будет очень трудно. С веками изменилось чуть ли не самое главное — облик человека, генотип нации. Но самое главное осталось — язык.
И доныне одно из самых популярных имен в Венгрии — Аттила.
Вот какими фантастическими путями возникают иногда названия народов! Для сравнения приведу тех же «татар» или «таджиков». «Татарами» называли себя несколько союзных родов в монгольской степи. Китайцы распространили это название на всех кочевников. Однако по велению Чингисхана с 1206 года все его подданные стали «монголами». Но этноним «татары» дошел до Восточной Европы и сохранился: так русские стали именовать подданных Астраханского, Крымского и Сибирского ханств, оставшихся после распада Золотой Орды. В том числе и подданных Казанского ханства, которые на самом-то деле болгары или булгары…
То же самое и с «таджиками». В Центральной Азии в VII веке «таджиками» называли пришедших сюда арабских воинов. Но современные-то таджики — персы. Какие водовороты истории тут бурлили — даже представить трудно, голова кружится…
Вот почему практически неразрешимой загадкой истории является происхождение этнонима «русский». Ведь в Скандинавии не было и нет, не выявлено никаких следов рода (племени, народа) «русь». А значит, открывается широкий простор для фантазий и гипотез. Чего только не придумывали, где только не искали корни слова. От кельтов-рутенов и иранцев-роксоланов до сирийцев!
Мне же из сонма версий наиболее вероятной представляется версия В.Я. Петрухина — традиционная, ведущая начало от летописи. Вспомним — славяне составляли только часть населения Старой Ладоги и Новгорода, а две другие части составляли меря и чудь. То есть угро-финские племена. Которые издавна называли выходцев из скандинавской стороны «рууси» или «рооси». А древнескандинавские корни этого слова означают: «гребец, участник похода на гребных судах».
Тут очень многое совпадает даже не по словам, а по логике жизни. Потому что «варяги» и «викинги» никогда не были родом, племенем, то есть этносом. Они были — социальной группой. И именовались не по этническому признаку, а — социальному. То есть «русы» — потому что «участники похода на гребных судах». Профессиональное название!
Вспомним: варяги-викинги по рекам, на лодках совершали свои походы-набеги на города Западной и Восточной Европы.
Славянское население городов и весей было оседлым, ремесленным и земледельческим. И только варяги-русы шатались по всему свету, от Балтики до Византии. А поскольку они часто были наемниками восточно-славянских городов-государств, то как бы и представляли в окрестных народах и государствах славян. И окрестные народы-государства стали называть население Киева и Чернигова «русами» по названию варягов.
Одновременно в самом Киеве, Чернигове и других городах «русами» стали называть княжеских дружинников, а затем и всех граждан Киевского государства. За один век этноним стал всеобщим! А своих, славянских, доморощенных речных разбойников в Новгороде именовали ушкуйниками. От слова «ушкуй» — большая лодка…
Также вполне объяснимо двойное название — и варяги, и русы. Это очень характерно для сообществ со смешанными языками, каким и было население Новгорода. Славянское и угро-финское. Но при всём при том напомню, что любая версия остается и скорее всего так и останется версией, более или менее обоснованной. А разгадка слова «русский» так и пребудет тайной истории.
Сергей БАЙМУХАМЕТОВ
