В недавно опубликованной работе в Nature Sustainability группа ученых заключила, что Земля может поддерживать, в лучшем случае, только 7 миллиардов человек на уровне прожиточного минимума (а в этом июне нас было уже 7,6 миллиарда). Достижение «высокого уровня удовлетворенности жизнью» для всех доведет до предела биофизические границы Земли и приведет к экологическому коллапсу.
Несмотря на кажущуюся научную точность подобных заявлений, они уже не новы – о том, что население и потребление могут вскоре превысить фиксированную «пропускную способность» Земли, говорят давно и уверенно. Эта концепция, по всей видимости, обязана своим происхождением морской транспортировке 19 века, когда ссылались на грузоподъемность пароходов. На сушу эта концепция сошла в конце 19 века, когда стали ссылаться на максимальное количество скота, которое могли бы поддерживать экосистемы пастбищ и пастбищных угодий.
Применительно к экологии, эта концепция проблематична. Груз не размножается по собственному желанию. Да и вместительность экосистемы не определить по чертежам инженера. Тем не менее, ученые-экологи на протяжении десятилетий применяли эту концепцию к человеческим обществам с заявленной точностью, которая противоречит ее туманному характеру.
Эколог Уильям Фогт первым сделал это в 1940-х годах, предсказывая, что чрезмерное использование сельскохозяйственных земель приведет к истощению почвы, а затем к катастрофе. В конце 1960-х — начале 70-х годов Пол Эрлих сосредоточился на производстве продуктов питания, а «Римский клуб» — на материальных ресурсах. Экологи и активисты современности больше внимания уделяют последствиям загрязнения и разрушения окружающей среды, от которой зависит благосостояние людей.
Но все они придерживаются одного нео-мальтузианского взгляда на плодовитость и потребление человека. Вторя аргументам преподобного Томаса Роберта Мальтуса 18-го века, пророки экологической гибели обещали, что в ответ на изобилие ресурсов люди будут рожать больше детей и больше потреблять. Как простейшие или плодовые мухи, мы продолжаем размножаться и потреблять, пока ресурсы, которые позволяют продолжать рост, не будут исчерпаны.
На самом деле, плодовитость и потребление людей не имеют ничего общего. Повышение благосостояния и модернизация приводят к падению, а не росту рождаемости. По мере улучшения наших материальных условий, у нас рождается меньше детей, а не больше. Взрыв населения за последние 200 лет не был результатом роста показателей рождаемости, а скорее снижения смертности. С улучшением общественного здоровья, питания, физической инфраструктуры и общественной безопасности мы живем намного дольше.
Сегодня в Соединенных Штатах, Европе, Японии, большей части Латинской Америки и даже в некоторых частях Индии коэффициенты фертильности ниже замещения, то есть среднее число детей, рожденных на одну женщину, меньше двух. Большая часть остального мира, скорее всего, последует этому примеру в течение следующих нескольких десятилетий. Большинство демографов прогнозируют, что человеческое население достигнет пика, а затем будет медленно снижаться, вплоть до конца столетия.
По этой причине сегодняшние предупреждения о надвигающемся экологическом крахе в основном направлены на рост потребления, а не на рост населения. Как многие сегодня признают, наша социальная биология может и не функционировать как у простейших, но капитализм может. Он не может выжить без бесконечного роста материального потребления.
У таких заявлений нет особо прочной основы, равно как и доказательств обратного. Долгосрочная тенденция в рыночных экономиках была направлена на более медленный и менее ресурсоемкий рост. Рост потребления на душу населения резко возрастает, когда люди переходят из сельских аграрных экономик в современные промышленные экономики. Но потом это заканчивается. Сегодня Западная Европа и США борются за поддержание 2-процентного годового роста.
Изменяется также состав благополучных экономик. За тот же период в большинстве развитых стран производство составляло 20 и более процентов объема производства и занятости. Сегодня оно составляет всего лишь 10 процентов, при этом подавляющее большинство экономических продуктов поступает из сферы знаний и услуг со значительно более низким уровнем материальных и энергетических показателей.
На протяжении десятилетий каждый прирост экономического роста в развитых странах приводил к снижению потребления ресурсов и энергии. Это потому, что спрос на материальные блага и услуги насыщается. Немногие из нас нуждаются или хотят потреблять более 3000 калорий в сутки или жить в доме площадью 1500 квадратных метров. Наши аппетиты к материальным благам могут быть большими, но и у них есть предел.
Тем не менее, из этого не следует, что мы не будем превышать пропускную способность планеты. Некоторые ученые-экологи утверждают, что мы уже превысили пропускную способность Земли. Но этот взгляд не имеет никакого подтверждения историей, поскольку предполагает, что пропускная способность Земли остается статичной.
На деле же мы меняли свою окружающую среду так, чтобы она продуктивнее удовлетворяла потребности человека, в течение десятков тысяч лет. Мы очистили леса для лугов и сельского хозяйства. Мы выбирали и разводили животных и растения, которые были более питательными, плодородными и обильными. 9000 лет назад, чтобы накормить одного человека, требовалось в шесть раз больше сельскохозяйственных угодий, чем сегодня, хотя мы питаемся весьма разнообразно. Палеоархеологические записи свидетельствуют о том, что наша пропускная способность, то есть возможности нашей планеты вмещать и кормить людей, не фиксирована. И она на много порядков больше, чем была, когда мы начинали наше путешествие на этой планете.
Нет никаких оснований полагать, что мы не сможем и дальше повышать пропускную способность планеты. Ядерная и солнечная энергетика явно способны обеспечить большее количество энергии для большего числа людей, не производя много выбросов углерода. Современные интенсивные сельскохозяйственные системы также способны удовлетворить диетические потребности многих людей. Планета с гораздо большим количеством цыплят, кукурузы и ядерной энергии может показать неидеальной, но она безусловно сможет поддерживать больше людей, потребляющих больше ресурсов.
Такое будущее, впрочем, является анафемой для многих сторонников планетарных пределов и одновременно подчеркивает их ограниченность. Если подходить оптимистично, рождается убежденность в том, что с мудростью и изобретательностью человечества оно будет процветать. Требуя ограничить человеческое общество планетарными пределами, ученые и «защитники окружающей среды»предлагают человечеству темное будущее.
Видеть людей в таком свете — это как уподоблять их одноклеточным организмам или насекомым. Мальтус полагал, что законы, направленные на защиту бедных, только поощряют бедных к воспроизведению. Эрлих выступал против продовольственной помощи бедным странам по тем же причинам и за жестокие меры контроля населения. Сегодня призывы к соблюдению планетарных пределов сформулированы в перераспределительной и эгалитарной риторике, то есть их соблюдение никоим образом не приведет к появлению миллиардов бедняков. Но они же мало говорят о том, как социальная инженерия в таких экстраординарных масштабах будет навязана демократическим или справедливым образом.
В конечном счете, нельзя безосновательно утверждать, что люди будут потреблять больше, если это идет вразрез с очевидными фактами, но и полагать, что отсутствие диалога по поводу ограничений нашей планеты будет на пользу, тоже не стоит.
Но угрозы социального коллапса, в основе которых лежит убеждение о фиксированности пропускной способности планеты, не являются ни научными, ни справедливыми. Мы не плодовые мушки, запрограммированные на размножение, пока население не коллапсирует. Мы не крупный рогатый скот, численность которого нужно контролировать. Нужно понимать, что мы снова и снова переделываем планету, чтобы удовлетворить наши потребности и наши мечты. Стремления миллиардов людей зависят от продолжения этого процесса.
