Рассказывает Александр Тарасов: «Этот случай произошел в моей молодости, в 1983 году. Я тогда работал в геолого-поисковой партии на Южном Тянь-Шане. Партия проводила общие поиски в отрогах восточной части Гиссарского хребта в районе гор-пятитысячников, острые пики которых покрывали вечные снега.
Один из моих маршрутов пролегал в верховьях сая (оврага) Ак-бай-бейоб, узкий и крутой желоб которого был еще покрыт «снежным мостом», по-местному — тармой. В тот день по этой тарме мы с моим рабочим-памирцем по имени Мурод с трудом поднялись в верховье сая, преодолев не менее километра. Там мы словно попали в другой мир: внизу остались альпийские луга и весело бурлящие ручьи.
Здесь же, на высоте за три с половиной тысячи метров, кругом возвышались лишь скалы, покрытые снегом и льдом. Холодный ветер задувал под наши ветровки, а солнечные лучи, отраженные от снежных и ледовых поверхностей, так слепили глаза, что пришлось надеть специальные очки.
И вот, когда половина маршрута осталась уже позади, погода, как это часто бывает в горах, внезапно испортилась. Темные низкие тучи накрыли горные пики, ветер усилился, пошел мокрый снег, который вскоре превратился в сухую колючую пургу. Снег под напором порывистого ветра буквально вонзался в наши лица и кисти рук.
Резко похолодало, видимость из-за все усиливающегося снегопада упала до нескольких десятков метров. Я принял решение переждать непогоду. Мы с Муродом присели под нависающий с подветренной стороны большой камень, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающего ветра и колючего снега. И вовремя. На наших глазах разыгралась настоящая метель: сильный ветер нес снег почти горизонтально, снежная круговерть закрыла все вокруг.
Куда ни глянь -белая пелена. Признаться, мне стало не по себе. Я глянул на рабочего. Тот же, сгорбившись в три погибели, плотно прижавшись к холодному камню и укрыв лицо от леденящего ветра капюшоном ветровки, как ни в чем не бывало жевал сухарь.
Вдруг я что-то почувствовал, что-то заставило меня повернуть голову влево. От того, что я увидел, холодок пробежал по спине и волосы на голове и руках зашевелились. В пелене пурги медленно двигалась белая человеческая фигура. В памяти мгновенно всплыли леденящие душу рассказы старших приятелей-геологов о том, что людям в горах является «белая альпинистка». Так они называли призрак, неупокоенную душу альпинистки, погибшей при восхождении.
С тех пор она бродит по горам и ищет своего парня, тоже альпиниста. Причем чаще всего ее видели высоко в горах на заснеженных склонах те из горовосходителей, которым приходилось переживать холодные ночевки без палаток и спальников или попадать в страшные метели на вершинах, когда они оказывались на волосок от гибели. Поговаривали также, что «белая альпинистка» звала людей за собой. Те же, кто соглашался пойти за ней, назад уже не возвращались. В общем, жуть!
За то короткое мгновение, что я видел эту призрачную женщину, я успел ее рассмотреть. На ней были надеты широкие белые шаровары и такая же белая просторная ветровка, подпоясанная веревкой, — обычная экипировка альпинистов 1950-1960-х годов. Большой капюшон ветровки был накинут на голову, практически полностью скрывая лицо.
И слава Богу! Боюсь даже представить, что случилось бы, если б эта альпинистка меня заметила!
Я бросил взгляд на рабочего: видит ли он «белую альпинистку»? Но тот продолжал смотреть себе под ноги, жуя очередной сухарь. Я снова взглянул влево — альпинистка исчезла, словно ее и не было. Сколько я ни вглядывался в снежное молоко метели, больше так никого и не увидел.
Какое-то время после этого меня не отпускал леденящий душу страх. Все казалось, что призрак альпинистки вот-вот появится вновь прямо перед нами и утащит за собой в снежную бездну. Но так как ничего подобного не происходило, я постепенно пришел в себя.
Что удивительно, снежная круговерть вскоре после исчезновения призрака утихла, причем так же быстро, как и началась. Мы с Муродом вылезли из своего укрытия, разминая затекшие ноги. Снег завалил все вокруг так, что продолжать геологический маршрут не имело смысла.
Тогда мы направились вниз по саю: быстро, скачками, сбежали по тарме и через каких-то двадцать минут вновь оказались на альпийском лугу, обильно политом дождем. Небо было чистым, сияло солнце, и все произошедшее там, наверху, уже вспоминалось как какой-то нереальный сон. Но ту белую фигуру, медленно бредущую в пелене метели, я запомнил на всю жизнь.»
