Правда, летом 1916 года русским войскам Юго-Западного фронта под командованием талантливого генерала Алексея Алексеевича Брусилова удаётся осуществить одну из крупнейших за всю войну наступательных операций – так называемый Брусиловский прорыв, едва ни приведший к полному разгрому австро-венгерской армии и выходу Австро-Венгрии из войны. Но отсутствие должной поддержки со стороны других фронтов и недостаток ресурсов для развития операции не позволили этому осуществиться. Решительно изменить ход войны в свою пользу ни одной из противоборствующих сторон пока не удаётся.
На извечный вопрос: «Что делать?» – напрашивается ответ: «Изменить баланс сил в свою пользу». Каждый пытается сделать это по-своему. Страны Антанты надеются увидеть на своей стороне США, а Германия предпринимает действия по выводу из войны России – противника, имеющего самые большие человеческие и природные ресурсы. Тем более, народ России в основной своей массе после ура-патриотической эйфории первых дней войны сейчас уже плохо понимает, а зачем, собственно, ведётся эта война, затяжная и неудачная, что победа в ней может дать простым людям, прежде всего, миллионам крестьян, которые сейчас оторваны от своих хозяйств, мобилизованы в армию, и, кормя в окопах тифозных вшей, гадают: ради какой великой цели они должны были покинуть свои деревни, где сейчас бедствуют без своих кормильцев их жёны и дети.
Постепенно Россия становится «слабым звеном» Антанты и оказывается в фокусе интриг противоборствующих коалиций. Мировая война великих держав всё глубже проникает внутрь нашей страны, чтобы вскоре разорвать её изнутри.
Сейчас очень модно рассуждать о немецких деньгах, на которые Ленин и большевики совершили октябрьский переворот, погубивший Россию. Но как-то не принято говорить вслух о том, что дискредитация российской монархии и царской семьи в глазах народа, свержение этой самой монархии и приход к власти либералов Временного правительства осуществлялись, в том числе, и на отнюдь немалые деньги Франции и Англии (американцы тоже поучаствовали в этом), главной целью которых было ни в коем случае не допустить выхода России из войны, привести к власти в ней послушное и зависимое от союзников правительство и добиться своей победы даже ценой гибели и страданий ещё нескольких миллионов простых русских мужиков: а чего их жалеть, когда и своих особо не жалели, а эти и подавно – не свои. Тем более, когда на кону стоят огромные деньги, данные странами Антанты России в долг. Выйдет Россия из войны, проиграет Антанта – и плакали эти денежки. Лучше вложить ещё, чтобы не допустить подобного развития событий, а после победы можно с лихвой вернуть всё истраченное.
Ну, а кредиторы, как известно вправе требовать от должника всё. Они и требовали. И таки добились своего – даже спустя 80 лет Россия под чутким руководством Ельцина и Черномырдина вернулась к выплате ещё тех, царских долгов «дорогим» (очень дорого обходящимся нашему народу и нашей стране) союзникам, которые в погашение долгов брали лишь «наличные»: жизни миллионов русских солдат, погибших в Восточной Пруссии и Галиции, в экспедиционных корпусах в Греции и Франции за общее с союзниками дело, во имя спасения и интересов тех же Англии и Франции, по мнению этих извечных борцов за «права человека» не стоят ничего.
По логике некоторых господ брать немецкие марки было аморально и глупо – надо было большевикам брать франки, фунты стерлингов или американские доллары, чтобы вести войну до победного конца, а если понадобится финансирующей стороне (кредиторам), то и до последнего русского солдата, то есть вести себя по рыночному, и, таким образом, слыть сейчас светочами демократии и либерализма, как деятели Временного правительства. В общем, надо понимать, у кого деньги брать! Но о таких вещах сейчас говорить не принято…
Война – это смерть, кровь, разрушение созданных веками ценностей. Поэтому, казалось бы, разве может кто-то быть заинтересованным в войне и войнах вообще?! Однако обилие войн за всю историю человечества показывает, что кому-то война обязательно выгодна, и этот некто желает войны, готовится к ней, начинает её и греет на людских бедствиях руки. Так кто же этот «некто», кому по меткому народному выражению «война – мать родна»?
Во-первых, любая война ведётся за чьи-то экономические интересы: бред об установлении демократии с помощью авианосцев и напалма мы брать в расчёт не будем. Во-вторых, война приносит баснословные барыши тем, кто поставляет воюющей армии вооружение, обмундирование, продовольствие: эти поставщики прямо заинтересованы, чтобы война длилась как можно дольше, а материальные потери были как можно больше – доходы этих самых поставщиков растут пропорционально длительности и тяжести войны. В-третьих, это армия. Конечно, не та её часть из солдат и младших офицеров, что ежедневно гибнут на фронте, а армейская верхушка, генералитет. Война повышает роль генералитета в обществе за счёт увеличения численности армии, свёртывания действовавших в мирное время механизмов общественного контроля над ней, увеличивает военный бюджет, от которого кое-что может перепасть некоторым людям в погонах. Наконец, во время войны увеличивается жалование, быстрее растут чины, обильнее сыплются ордена… Победоносная война ещё и делает верхушку армии национальными героями.
Естественно, что всё вышесказанное применимо и к России накануне февраля 1917 года. Окончание войны означало потерю огромных доходов для целого сонма занимавшихся военными поставками деятелей, которые для координации своих действий объединились в военно-промышленные комитеты, опутавшие своей сетью всю Россию. Председателем Центрального военно-промышленного комитета был избран крупный предприниматель Гучков, который и принял отречение Николая II от престола в начале марта 1917 года. Наверное, совсем не случайно эта миссия была поручена именно ему, правда, вместе с другим думцем – Шульгиным. Выход же страны из войны без громкой победы резко снижал значение и престиж в обществе армии. Правда, солдатам, которые по окончании войны должны были вернуться домой к своим семьям, на это было совершенно наплевать, но для генералитета и старшего офицерства это было неприемлемо.
Итак, силы, которые ныне именуются военно-промышленным комплексом (включим в это понятие и саму армию) были против скорого окончания войны, тем более, путём заключения сепаратного мира. Они выступали за войну до победного конца. Ну, а «интеллигенция», как и всегда, обслуживала интересы тех, кто оплачивал её услуги крохами от нажитого на войне богатства, абсолютно не понимая и не желая понимать глубинные интересы многомиллионного народа России. За что вскоре и поплатилась.
Ныне, в век телевидения, любой может видеть, что творится на мировых биржах, когда они реагируют на войны, перевороты или стихийные бедствия где-нибудь в нефтедобывающих районах мира, когда буквально до небес вздымаются цены на нефть, как из-за каких-нибудь международных катаклизмов «прыгает» вверх и вниз курс акций крупнейших мировых компаний, колеблется курс ведущих мировых валют. Кто-то от этого сказочно богатеет, кто-то вконец разоряется. Такова уж природа свободного рынка, и ничего с ней не поделаешь!
В начале ХХ века Россия была активным субъектом (и объектом) мирового рынка, в том числе рынка ценных бумаг. В стране действовала масса фирм и банков из различных стран мира, а активы российских фирм хранились не только на родине, но и в банках Берлина, Вены, Лондона, Парижа, Нью-Йорка. Многие влиятельные и богатые люди России вкладывали свои деньги в акции зарубежных компаний, получая неплохие дивиденды, имели валютные счета. Всё прямо, как сейчас!
Но вот началась мировая война, и встал вопрос: «кто победит»? Ответ на этот вопрос означал многое. Победит Германия, и ценные бумаги английского, французского и русского правительств, валюта и акции компаний проигравших стран обесценятся, превратятся в прах, а их владельцы в мгновение ока окажутся нищими. Победит Антанта – то же самое произойдёт с держателями германских и австрийских ценных бумаг и валюты. В общем, кто-то в любом случае выиграет, а кто-то обязательно проиграет – такова плата за вхождения в мировой свободный рынок. Тут уж не до абстрактного патриотизма и интересов Родины – сберечь бы, а лучше и приумножить своё.
Состоятельный мир России раскололся на два непримиримых лагеря: сторонников Антанты, требовавших войны до победного конца (не путать с истинными патриотами), и группировавшихся вокруг двух послов: французского – Мориса Палеолога и английского – сэра Джорджа Бьюкенена, и германофилов, пытавшихся через «святого старца» Григория Распутина в своих интересах влиять на императрицу Александру Фёдоровну, всемерно Распутину доверявшую.
В советское время был снят художественный фильм «Заговор послов» о попытке послов стран Антанты свергнуть советскую власть летом 1918 года. Свержение советского правительства не было для послов самоцелью: главной задачей было разорвать заключённый большевиками с немцами Брестский мир и вновь вовлечь Россию в войну с Германией. Но сейчас речь о заговоре послов Англии и Франции в 1916-1917 годах против императора Николая II.
Полноте! Да могло ли быть такое? Ещё как… И, дабы не быть голословным, приведу рассказ начальника царской охраны (дворцовой полиции) А.И. Спиридовича о случае с английским послом на дипломатическом приёме в Царском Селе по случаю нового 1917 года:
Новогодний высочайший приём принёс две сенсации. Принимая поздравления дипломатов, государь очень милостиво разговаривал с французским послом Палеологом, но, подойдя к английскому послу Бьюкенену, сказал ему, видимо, что-то неприятное. Близстоящие заметили, что Бьюкенен был весьма смущён и даже сильно покраснел. На обратном пути в Петроград Бьюкенен пригласил к себе в купе Мориса Палеолога и, будучи крайне расстроенным, рассказал ему, что произошло во время приёма. Государь заметил ему, что он, посол английского короля, не оправдал ожиданий Его Величества, что в прошлый раз на аудиенции государь упрекал его в том, что он посещает врагов монарха. Теперь государь исправляет свою неточность: Бьюкенен не посещает их, а сам принимает их у себя в посольстве. Бьюкенен был и сконфужен, и обескуражен. Было ясно, что Его Величеству стала известна закулисная игра Бьюкенена и его связи с оппозицией.
Вот так! Посол Франции Морис Палеолог предстаёт в этом рассказе с лучшей стороны, но если почитать его мемуары, становится ясно: он был в курсе всех интриг против русского императора; даже великие князья не боялись делиться с ним планами дворцового переворота с целью свержения Николая II и его жены. Так что к раскачиванию корабля российской государственности приложили руку оба посла. Ох, уж эти союзники!
Многие, в том числе и нынешние поклонники императора Николая II, с возмущением отвергают саму возможность попыток заключения сепаратного мира между Россией и Германией. Дескать, не могли государь и государыня предать. Но кого предать? Союзников, естественно!
Однако Николай II был императором отнюдь не союзников, а огромного народа России. Что же думал по этому поводу «этот, как его, народ»? Он показал это после ленинского «Декрета о мире», когда началось массовое, полками и дивизиями, дезертирство солдат с фронта – мужики, одетые в солдатские шинели, ногами выразили своё отношение к войне. И не нам их судить: чтобы идти на смерть, надо знать, во имя чего!
О том, за что предлагалось гибнуть русским солдатам чуть позже, а пока хочу сказать вот что. Я не поклонник и не почитатель Николая II и его супруги, хотя сейчас это очень модно. Но считаю, что если у них были планы вывода России из войны, и им бы удалось их осуществить, то они бы сделали великое благо для страны, которая, возможно, избежала бы очень многих страшных потрясений в ХХ веке. И уж точно спасли бы от смерти и ран сотни тысяч русских людей, которые продолжали гибнуть и калечиться на фронте в 1917 году при марионеточном, управляемом послами Англии и Франции Временном правительстве, ведшем войну до победного конца в интересах западных стран.
Предвижу критику ура- (или горе-) патриотов, не кормивших в окопах тифозных вшей, не хлебавших полные лёгкие хлора во время газовых атак, не знавших налётов тяжёлой немецкой артиллерии, но до сих пор стенающих о том, что Россия не вошла в число победителей и не участвовала в послевоенном дележе добычи. Однако считаю, что сохранённые миллионы жизней моих соотечественников дороже сомнительных территориальных приобретений, которые Российской империи при её гигантских размерах были не очень-то и нужны. Да и получила ли бы она их? Большой вопрос.
Обычно, когда говорят о возможных российских приобретениях, то имеют в виду передачу под её контроль проливов Босфор и Дарданеллы. Сомневаюсь, что это бы произошло, даже будь Россия до конца верна своим союзникам и войди она в число победителей. Ведь с давних времён именно Англия и Франция препятствовали её попыткам закрепиться в этом регионе. В 1854 году они поддержали своими армиями и флотами Турцию в войне против России, которая вследствие этого потерпела поражение в Крымской войне, потеряла Севастополь и свой Черноморский флот. В 1878 году, когда во время новой русско-турецкой войны войска легендарного генерала Скобелева стояли буквально у стен турецкой столицы – Стамбула и у берегов Босфора, Англия направила в проливы свой военный флот, угрожая начать войну, если русские войска продвинутся дальше. С чего бы вдруг потом случилось по-другому? Вероятнее всего, Россию в очередной раз бы унизили и обманули в Версале: ведь от неё ждали отнюдь не равноправного участия в послевоенном дележе мира, а лишь поставок «пушечного мяса» на благо союзников.
Но к февралю 1917 года Россия из войны ещё не вышла. Да и неизвестно, были ли на самом деле попытки вывести её из войны: может быть, все разговоры о «заговоре императрицы» лишь сплетни, направленные на дискредитацию императорской четы в глазах союзников и своих граждан? Судя по всему, подобные тенденции были, и можно предположить, что переговоры о возможном заключении сепаратного мира между Германией и Россией велись через брата императрицы Александры Фёдоровны, высокопоставленного чина германской армии великого герцога Гессенского Эрнста Людвига («дядя Эрни» для детей Николая II). Как свидетельствует один источник, германский кронпринц писал ему ещё в 1915 году:
Я считаю абсолютно необходимым заключить сепаратный мир с Россией. Прежде всего, это слишком глупо, что мы должны рвать друг друга на куски только для того, чтобы Англия могла ловить рыбку в мутной воде.
А осенью 1916 года «дядя Эрни» был замечен в одной из резиденций российских императоров под Петроградом. По крайней мере, упоминания об этом в литературе есть, хотя и утверждается, что императрица Алексанра Фёдоровна решительно отказала брату обсуждать возможность заключения сепаратного мира. Судя по всему, именно после этого проанглийскими и профранцузскими силами и было принято решение о свержении Николая II и его жены и замене их более лояльными фигурами.
Первым делом требовалось ликвидировать канал связи прогерманских сил в России с императрицей, коим являлся Григорий Распутин, и вскоре он был убит. Убит кем? Не буду повторять избитую версию князя Феликса Юсупова, ибо в одной из телепередач цикла «Искатели» говорилось, что Распутина убил агент английской разведки, а английский документальный фильм «Британский след в громком убийстве. Расследование Скотленд-Ярда» подтверждает эту версию.
Когда речь идёт о смене власти, всегда встаёт вопрос: а кто придёт на смену нынешнему правителю?
В династии Романовых, да и в обширной среде монархистов даже и мысли не допускали об ином строе, нежели монархия. В самом крайнем случае, конституционная монархия на английский манер – идеал многих русских либералов по сей день. Но кто же в случае переворота мог стать новым императором России? Морис Палеолог приводит на этот счёт интересное свидетельство:
Несколько великих князей, в числе которых мне называют трёх сыновей великой княгини Марии Павловны: Кирилла, Бориса и Андрея, говорят ни больше ни меньше, как о том, чтобы спасти царизм путём дворцового переворота. С помощью четырёх гвардейских полков, преданность которых уже поколеблена, они двинутся ночью на Царское Село; захватят царя и царицу; императору докажут необходимость отречься от престола; императрицу заточат в монастырь; затем объявят царём наследника престола Алексея под регентством великого князя Николая Николаевича.
Отметим, что отцом трёх указанных выше великих князей был родной младший брат императора Александра III и дядя Николая II великий князь Владимир Александрович, который не раз говорил, что был бы гораздо лучшим царём, чем его племянник Николай. Именно Владимир Александрович приказал расстрелять рабочих, шедших к царю с петицией 9 января 1905 года, что подорвало веру простого народа в справедливого царя и положило начало первой русской революции, и именно он, а после его смерти в 1909 году его сын Кирилл Владимирович должны были наследовать русский трон в случае пресечения линии Николая II и его брата Михаила, который, впрочем, по династическим законам не имел права на престол, как женатый на женщине не царского рода.
Так что в случае чего именно Кирилл Владимирович имел больше всего шансов занять русский трон, и после отречения Николая II от престола за себя и за своего сына Алексея стоял лишь в одном шаге от этого. Но брат Николая II Михаил подложил ему свинью, не отрёкшись от трона, а оставив этот вопрос на усмотрение будущего учредительного собрания. И Кирилл Владимирович, нацепив на грудь красный бант, повёл Гвардейский флотский экипаж, шефом которого он был, в Таврический дворец, засвидетельствовать лояльность и почтение победившим думцам: авось, на учредительном собрании зачтётся.
Потомки Кирилла Владимировича по сей день претендуют на русский престол, причём эти претензии отнюдь не такие уж призрачные, как это может показаться. Всего лишь лет пятнадцать назад вполне серьёзно рассматривался вопрос об установлении в России конституционной монархии и возведении на престол несовершеннолетнего правнука Кирилла Владимировича – великого князя Георгия (которого большинство из потомков Романовых не признаёт за Романова вообще, так как по отцу он принадлежит к немецкому королевскому роду Гогенцоллернов), регентом при котором должен был стать… Борис Ельцин.
Что обо всей этой возне в верхах думали десятки миллионов русских людей, нёсших на своих плечах все тяготы страшной войны, прозванной в России Великой войной, – над этим элита как-то не задумывалась: что с него взять, с тёмного-то народа. Потерпит, не впервой.
В общем, в феврале 1917 года самые разные силы были готовы к свержению (и готовили свержение) царя, строя радужные планы, как славно они будут править Россией и вести войну до победного конца. Забыли лишь об одном: существует ещё огромный народ России, и неясно, как он поведёт себя.
Впрочем, умные люди, которых по традиции у нас не слушают, предсказывали возможное развитие событий довольно точно. Так бывший председатель Совета министров Коковцов в беседе с французским послом Палеологом сказал:
Не думаю, чтобы было довольно проявлений текущей политики или даже дворцового переворота для того, чтобы поднять народ. Но восстание вспыхнет немедленно в случае военного поражения или голодного кризиса.
Ему вторил английский посол в России сэр Джордж Бьюкенен:
Революция носилась в воздухе, и единственный спорный вопрос заключался в том, придёт ли она сверху или снизу. Дворцовый переворот обсуждался открыто, и за обедом в посольстве один из моих друзей, занимавших высокое положение в правительстве, сообщил мне, что вопрос заключается в том, будут убиты и император и императрица или только последняя; с другой стороны, народное восстание, вызванное всеобщим недостатком продовольствия, могло вспыхнуть ежеминутно.
А 16 ноября 1916 года он же в письме, адресованном в министерство иностранных дел Великобритании, писал:
Если произойдут волнения, то, как мне передают, армия откажется сражаться. Если волнения возникнут, то они будут вызваны скорее экономическими, чем политическими причинами, и начнут их не рабочие на фабриках, но толпы, стоящие в очередях у продовольственных лавок.
Как в воду смотрел английский посол: так всё и произошло – выступление голодных толп в Петрограде в конце февраля 1917 года быстро переросло в революцию, охватившую всю страну, захватившую все слои населения и похоронившую все хитроумные замыслы российской и зарубежной элиты. На всякого мудреца довольно простоты. Правда, до сих пор остаётся тайной: была ли нехватка продовольствия в Петрограде вызвана обычным российским разгильдяйством и головотяпством, или же здесь был злой умысел, ведь в российской провинции продовольствия было вполне достаточно, чтобы прокормить, по крайней мере, столицу.
Напоследок же зададим ещё пару вопросов, не рассчитывая на ответ. Ныне апологеты свободной рыночной экономики утверждают, что в условиях рынка и свободной торговли очередей быть не может. Так откуда же в 1917 году, когда социализма ещё не было, и торговать мог любой, взялись в Петрограде очереди за хлебом, вскоре взорвавшие Россию, до этого, по утверждению тех же господ, кормившую хлебом всю Европу? И не может ли повториться подобное впредь?
Владимир Агте
