А что было дальше?
В самом деле, что могло быть после того, как Комитет государственной безопасности потерпел столь сокрушительный провал в излюбленной отечественными спецслужбами операции по дезинформации? Шутка ли, погибли девять человек, в том числе и непричастные к оперативной комбинации, в том числе — девушки… За это должен был кто-то ответить!
Ответил ли?
Думается, да.
6 июля 1959 г. произошло событие, которое не имело аналогов в истории советской госбезопасности ни до, ни после указанной даты. Даже в дни «Большого Террора» 1936-38 гг. столь удивительных и необъяснимых событий не происходило. В один день лишились своих постов трое из пяти заместителей Председателя Комитета госбезопасности. Можно сказать, полетели из своих кабинетов с треском…
Кто именно?
Бельченко Сергей Савич, самый высокопоставленный из отрешённых от должности, являлся на момент отставки генерал-полковником. Родился Бельченко в 1902 г., т.е. в июле 1959 г. ему не исполнилось и шестидесяти лет. С 1924 г. Сергей Савич находился на действительной военной службе, в 1927 г. переведён в погранвойска ОГПУ-НКВД. Попав в систему госбезопасности, Бельченко сделал там успешную карьеру, став настоящим профессионалом этого — весьма специфического !- рода деятельности. С июля 1941 г. он являлся заместителем начальника Особого отдела НКВД Западного фронта, на его плечах лежали тяготы той самой контрразведывательной работы, о которой ныне снимают телесериалы. Он организовывал облавы на абверовских парашютистов в тылах фронта, лично их допрашивал, вскрывал уже внедрённую в войска агентуру, курировал связанную с этим следственную работу. Чуть позже в круг его обязанностей добавилась работа иного рода — зафронтовая. Особый отдел фронта, работая на опережение, предпринял тогда большие усилия по внедрению в абверовские разведшколы собственной агентуры. Именно наличие таких «внедренцев» в значительной степени обеспечило паралич разведывательной работы военной разведки вермахта. Зафронтовая работа пошла у Бельченко настолько хорошо, что ему было предложено сосредоточиться именно на ней. С июля 1942 г. Сергей Савич стал представителем Центрального Штаба партизанского движения (ЦШПД) на Калининском фронте. В апреле 1943 г. в карьере Бельченко можно видеть явное повышение — он становится заместителем Начальника ЦШПД при Ставке Верховного Главнокомандования. У Бельченко сложились прекрасные отношения с «главным партизаном СССР» Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко, возглавлявшим ЦШПД и одновременно являвшимся Первым секретарём ЦК Компартии Белоруссии.
Когда началось освобождение Белорусской ССР от фашистской оккупации, Сергей Савич Бельченко был назначен Министром внутренних дел БССР. И на этом посту он пробыл целых 10 лет, вплоть до 1953 г. Огромной заслугой Бельченко явилось наведение порядка на освобождённой территории, подавление сепаратистского движения и активности всевозможных антисоветских бандформирований, действовавших на территории республики — польских, литовских, латышских и собственно белорусских (sic! любопытное совпадение: Семён Золотарёв обучался в Минском институте физкультуры в то самое время, когда местным МВД руководил Сергей Савич Больченко. Если предположение о сотрудничестве Золотарёва с госбезопасностью справедливо, то нельзя исключить возможность их знакомства. Белорусский МВД был сравнительно небольшим, в 1947 г. включал в себя лишь 12 областных управлений, так что подобное знакомство вполне могло иметь место. Оно было вполне в духе показного демократизма генералов от спецслужб того времени, достаточно вспомнить, как генерал Абакумов лично обходил кабинеты рядовых оперативников и следователей, здороваясь с каждым за руку. А Меркулов, в свою бытность наркомом НКГБ, лично объезжал и контролировал посты наружного наблюдения, особо важные в оперативном отношении и даже принимал участие в некоторых операциях. Хоть это и фантастично звучит для 2011 г., но таковы были «чекистские» традиции той поры!). В период с марта 1954 г. по январь 1956 г. Сергей Савич возглавлял Управление КГБ по Ленинградской области, очень непростого региона с точки зрения ведения оперативной работы. Район протяжённый, малонаселённый, граничащий с капиталистическим государством, заметная часть жителей Ленобласти являлись либо этническими финнами, либо близкими им карелами — в общем, Ленинградская область тогда являлась передовым рубежом защиты социалистического лагеря. Бельченко неплохо справлялся с этим участком работы и 18 января 1956 г. был назначен заместителем Председателя КГБ при Совете Министров СССР. 18 февраля 1958 г. ему было присвоено звание генерал-полковник.
На момент снятия с должности Сергей Савич Бельченко курировал множество самых разных направлений работы Комитета госбезопасности, отвечая перед Председателем за работу крупных подразделений КГБ. Назовём только самые существенные из них — Главное управление пограничных войск (ГУПВ), Управление военного строительства, Отдел войск правительственной «ВЧ» связи, Следственное управление. Кроме того, он представлял КГБ в Комиссии ЦК КПСС по выездам за границу.
6 июля 1959 г. Бельченко увольняют в отставку якобы «по состоянию здоровья». Формулировка причины звучит, вроде бы, серьёзно, но сути своей смехотворна, если только мы вспомним, что «больной» генерал-полковник прожил после этого ещё 42 года, пережив всех своих гонителей. Сергей Савич Бельченко умер только в январе 2002 г., сохранив даже на сотом году жизни ясность и живость ума, физическую активность и бодрость духа. В возрасте далеко за 90 лет он давал интервью, встречался с молодыми сотрудниками российских спецслужб, рассказывая о чекистской истории, которую видел и которую отчасти творил сам.
Другим заместителем Председателя КГБ, снятым с должности в тот же день, оказался генерал-майор Иван Тихонович Савченко, человек также очень необычной судьбы. Родившийся в 1908 г., Иван Тихонович получил высшее образование, закончив в 1930 г. Днепродзержинский металлургический институт. Десять лет Савченко отработал на производстве, но в 1940 г. был переведён на партийную работу, причём сразу попал на очень специфический её участок, став контролёром Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б) (КПК). Это подразделение ЦК являлось «спецслужбой партии», Комитет партийного контроля занимался тем, что следил, проверял и накапливал информацию о высокопоставленных партийных чиновниках, в отношении которых ОГПУ-НКВД-МГБ не могли вести оперативной работы. На этом поприще он постепенно и рос, всё время оставаясь в обойме ЦК. В марте 1951 г. Савченко был утверждён в должности заведующего сектором Отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КПСС. В августе того же года Ивана Тихоновича переводят в Министерство государственной безопасности на должность заместителя Министра. Савченко стал «глазами и ушами» Центрального Комитета партии в высшем аппарате МГБ, скомпрометированного «делом Абакумова».
С марта 1954 г., с самого момента создания КГБ, Савченко являлся заместителем Председателя. О том, сколь высоко котировался Савченко в глазах высшего партийного и государственного руководства, можно судить по тому, что Иван Тихонович оказался в числе 10 человек, получивших генеральские погоны впервые с 1945 г. В течение 9 лет в системе органов госбезопасности не осуществлялось присвоение генеральских званий, но 31 мая 1954 г. эта подзатянувшаяся пауза была прервана. И Савченко оказался в числе первой десятки «послевоенных генералов» госбезопасности.
На момент снятия с должности заместителя Председателя КГБ при Совете Министров СССР 6 июля 1959 г. Иван Тихонович Савченко курировал направления, исключительно важные для любой спецслужбы мира. Он отвечал за работу 7 Управления, Тюремного отдела и Центральной бухгалтерии (были и иные подразделения, ответственные перед ним, вроде ХОЗУ, но они не очень интересны для нас в контексте обсуждаемой темы). В 7 Управлении КГБ была сосредоточена основная часть оперативной работы Комитета, оно ведало наружным наблюдением, установкой и снятием подслушивающей техники, организацией и проведением обысков и арестов. Через Центральную бухгалтерию проводилась финансовая отчётность по секретным операциям и расходы на «негласный штат» Комитета.
Иван Тихонович Савченко координировал операции по дезинформации, проводившиеся не только самим КГБ, но и по каналам различных организаций и ведомств Советского Союза. Любой дезинформационный «вброс» требовал взвешенного подхода и обязательного согласования не только с Председателем КГБ, но и на уровне ЦК КПСС. Савченко именно такими согласованиями и занимался — в этом ему помогала отличная репутация, которую он имел на Старой площади (благо, он сам являлся выходцем оттуда).
Трудно назвать человека, более информированного о государственных секретах Советского Союза той поры. Савченко знал и о секретах партии, поскольку отработал в ЦК 11 лет, и закулисах госбезопасности, и о военных тайнах страны. Причём, его осведомлённость носила не общий характер, а выражалась в знании множества существенных деталей, ведь без знания таковых невозможно успешное дезинформирование противника. Очень жаль, что генерал Савченко не оставил мемуаров — можно не сомневаться, что это был бы захватывающий триллер, рисующий совсем иную историю Советского Союза, нежели мы знаем теперь.
Итак, 6 июля 1959 г. Ивана Тихоновича сняли с должности заместителя Председателя КГБ, но в отставку не отправили. Без сомнения, сказалась поддержка партийного руководства, без неё мы бы узнали, что Савченко «болен» столь же тяжело, что и генерал-полковник Бельченко. Пять дней Иван Тихонович оставался в резерве Председателя КБ, видимо, в эти дни решалась его судьба. Наконец, 11 июля 1959 г. генерал-майора назначили Председателем КГБ при Совете Министров Молдавской ССР. Молдавия являлась самой маленькой республикой СССР, а её Комитет госбезопасности был меньше иного областного и даже городского управления (скажем, Управления КГБ по Ленинграду или Свердловску были куда многочисленнее). Несмотря на звучный титул новое назначение явилось ничем не замаскированной ссылкой на периферию и понижением даже не на одну, а на две ступени. Савченко фактически выпал из обоймы центрального аппарата госбезопасности, став главой территориального управления, пусть даже и в ранге «республиканского».
Однако помимо чисто административного понижения, такое назначение несло с собою гораздо более значимое моральное унижение. Иван Тихонович отлучался от участия в решении крупнейших государственных задач, он переставал быть советником высшего государственного руководства, от мнения которого порой зависело очень многое. Он превращался в рядового исполнителя, причём исполнителя очень незначительного с точки зрения общей иерархии КГБ. Молдавия хотя и была пограничной республикой, госграницы с капиталистическими странами не имела. Являясь по преимуществу сельскохозяйственной республикой, она была лишена промышленности, сколько-нибудь значимой с точки зрения обороноспособности страны. И то, и другое существенно влияло на круг задач, решаемых республиканским КГБ. Вместо борьбы с внешней угрозой — приоритетнейшей задачей госбезопасности того времени! — республиканский Комитет был обречён в основном на рутинную работу инстанции, надзирающей за благонадёжностью населения и административного аппарата. В сравнении с тем, чем занимался Савченко раньше, круг его новых обязанностей мог показаться банальной ловлей блох, сущей безделицей.
Наконец, третьим по счёту заместителем Председателя КГБ, лишившимся должности 6 июля 1959 г., стал генерал-майор Пётр Иванович Григорьев. Из всей троицы он был самым молодым, ему не исполнилось и пятидесяти лет (родился он в 1910 г.).
Свой жизненный разбег Пётр Иванович начинал танкистом в РККА, где служил с 1932 г. С мая 1940 г. он слушатель Военной академии бронетанковых и механизированных войск. Однако военная карьера танкиста благополучно закончилась в апреле 1944 г., когда Пётр Иванович был переведён на партийную работу, став инструктором Управления кадров ЦК ВКП(б). В 34 года попасть в номенклатуру ЦК — это уже жизненный успех, даже если бы на этом карьера Григорьева остановилась, он мог бы считать свою жизнь сложившейся вполне удачно. Но карьерный рост Петра Ивановича тогда отнюдь не прекратился.
В апреле 1953 г. — уже после смерти Сталина — он становится заместителем заведующего сектором органов МВД Отдела административных и торгово-финансовых органов ЦК КПСС. Несмотря на неблагозвучное название, должность эта была очень серьёзной. Заняв её, Григорьев превратился в одного из тех партийных кураторов спецслужб, с которыми согласовывались все значительные назначения в системе МВД и серьёзные операции этого ведомства как внутри страны, так и вне её границ (в тот период МВД совмещал в себе функции спецслужб и госбезопасность не была выделена в особую структуру). Григорьев являлся креатурой Хрущёва, теми глазами, которыми Никита Сергеевич подсматривал за бериевским МВД. Во время «разгрома бериевской банды» в июле 1953 г. Пётр Иванович выполнял ответственные поручения Хрущёва по изъятию документов с Лубянки и справился с ними неплохо, что предопределило следующий шаг Григорьева по карьерной лестнице. С самого момента создания Комитета государственной безопасности в марте 1954 г. он назначается заместителем Председателя по кадрам. Это назначение он получает одновременно с Савченко И.Т., о котором было рассказано несколькими абзацами выше. Точно также одновременно с Савченко он становится 31 мая 1954 г. и генерал-майором — фамилия Григорьева находится в том же списке 10 «послевоенных генералов», который здесь упоминался.
В должности заместителя Председателя Пётр Иванович курировал работу Управления кадров, отдела учебных заведений и Особую инспекцию Управления кадров. Последняя представляла собой аналог нынешних «служб собственной безопасности» и занималась расследованиями преступной деятельности высокопоставленных работников КГБ. Надо сказать, что в КГБ того времени существовала и обычная инспекция, но её курировал другой заместитель. Особая же инспеция потому и называлась «особой», что решала нетривиальные задачи. Её руками Хрущёв на протяжении ряда лет проводил десталинизацию органов госбезопасности, попутно вычищая из них выдвиженцев Абакумова и Берии. О масштабах работы Особой инспекции мы можем судить по данным, приведённым в справке, подготовленной Председателем КГБ при СМ СССР Серовым к июньскому 1957 г. Пленуму ЦК КПСС (на самом деле справку писал генерал Григорьев, Серов её только подписывал, но это совершенно непринципиально). В ней сообщается, что из центрального аппарата госбезопасности за три минувших года уволены более 2 тыс. сотрудников, из них 48 — в должностях «начальник отдела» и выше, а более 40 генералов госбезопасности лишены своих званий за «нарушения соцзаконности, злоупотребление служебным положением и аморальные поступки». Всего же КГБ за эти годы попрощался с 18 тысячами сотрудниками, скомпрометировавшими «высокое звание чекиста» преступлениями и проступками прошлых лет.
К лету 1959 г. Особую инспекцию упразднили, так что за Григорьевым осталось кураторство над Управлением кадров и отделом учебных заведений. 6 июля Пётр Иванович был снят с должности заместителя Председателя Комитета и, подобно Савченко, оставлен в резерве на неопределённый срок. Впрочем, неопределённый срок не затянулся надолго и уже 11 июля (опять-таки, как Савченко!) генерал-майор Григорьев получает новое назначение. Он становится заместителем уполномоченного КГБ по координации и связи с МГБ и МВД ГДР. Даже не уполномоченным, а его заместителем! Это падение, пожалуй, даже более явное, чем в случае с Иваном Тихоновичем Савченко!
Итак, из пяти заместителей Председателя КГБ (плюс ещё один Первый заместитель) трое лишились своих должностей в одночасье — 6 июля 1959 г. Даже при разгроме пресловутой «банды Берия», когда помимо самого министра МВД лишились своих постов и были арестованы его ближайшие сподвижники, наблюдалась куда более явная растянутость по времени (Читатель может составить представление об этом самостоятельно: Берия арестован 26 июня 1953 г., Гоглидзе и Богдан Кобулов — на следующий день, Деканозов и Мешик — 30 июня, Влодзимирский — 17 июля, а Меркулов вообще в августе 1953 г.). То же самое можно сказать и о репрессиях и кадровых перестановках во время «Большого Террора» 1936-38 гг. Тогда руководящий состав НКВД хотя и обновился несколько раз, всё же трёх заместителей наркома не снимали одномоментно даже в те суровые времена.
Что же произошло в 1959 г.?
Быть может, скромный хрущёвский выдвиженец Александр Николаевич Шелепин, занявший пост председателя КГБ при Совете министров СССР 25 декабря 1958 г., посчитал, что незачем плодить бюрократию и он благополучно обойдётся всего двумя заместителями и одним Первым заместителем? Ничего подобного, на вакантные места «замов» пришли новые люди: 28 августа 1959 г. — Перепелицын А.И. и 31 августа — Тикунов В.С. Из штатного расписания Комитета на некоторое время исчезла лишь должность «заместителя Председателя Комитета по кадрам», но впоследствии и она была восстановлена. Так что никакой борьбой с бюрократией отрешение от должностей трёх заместителей не объяснить.
Причина кроется в чём-то другом. Что это может быть?
Больше всего странный удар «по замам» напоминает оргвыводы после некоего крупного провала в работе КГБ. Но официальная история отечественной госбезопасности умалчивает о каких-либо крупных промахах и провалах в тот период. Ближайшие по времени скандалы — это разоблачение советского разведчика Рудольфа Абеля в США в 1957 г., предательство полковника ГРУ Петра Попова, достоверно установленное КГБ в феврале 1959 г. и пресловутое «дело Пеньковского», начавшееся осенью 1962 г.
Очевидно, что раскрытие в качестве агента ЦРУ полковника ГРУ Попова никак не могло послужить причиной наказания заместителей КГБ. Напротив, случившееся давало прекрасный повод наградить всех, причастных к раскрытию глубоко законспирированного американского агента. Если чьи-то головы и могли «полететь» по результатам расследования предательской деятельности Петра Семёновича Попова, то только его начальников из военной разведки, но никак не высокопоставленных офицеров КГБ.
Так что история с полковником Поповым явно не подходит в качестве истинной причины снятия с должностей генералов Бельченко, Савченко и Григорьева.
Что же можно сказать о провале, который привёл к такому результату, если допустить, что таковой провал действительно имел место? Прежде всего, мы можем быть уверены в том, что случившееся связано с неудачной операцией внутри страны. Если бы виновата оказалась внешняя разведка, то ответил бы её куратор, Первый заместитель Председателя КГБ, генерал-майор Константин Фёдорович Лунёв. Этого, однако, не произошло (хотя, объективности ради, заметим, что и Лунёв лишился своей должности в конце августа 1959 г., отправился с сильным понижением в Казахстан руководить тамошним КГБ). Кроме того, допускаемый нами (в качестве предположения) провал в работе должен быть отделён не очень большим интервалом времени от обусловленных им оргвыводов — примерно месяц, полтора, два от силы. Этот интервал нужен был для подготовки в КГБ документов, объясняющих и анализирующих случившееся, их представления в ЦК КПСС, последующего обсуждения сложившейся ситуации партийными кураторами, доклад высшему партийно-государственному руководству, принятия им решения и его последующего документального оформления. Если оргвыводы вступили в действие в начале июля, значит они были приняты государственным руководством примерно неделей ранее, а их исходная причина должна была иметь место где-то в начале-середине мая 1959 г. И наконец, можно с некоторым основанием считать, что предполагаемый нами провал был связан с советской атомной отраслью, вернее, её контрразведываетльным обеспечением.
Дело в том, что перед отставкой заместителей Председателя КГБ, имело место ещё одно неординарное, в каком-то смысле знаковое, событие. На протяжении всего времени существования КГБ, т.е. с 13 марта 1954 г., контрразведывательное обеспечение предприятий атомного комплекса СССР было сосредоточено в 1 специальном отделе, который не входил ни в одно из управлений и являлся самостоятельной структурной единицей. Первый спецотдел напрямую подчинялся Председателю КГБ Серову, который лично курировал его работу, и полковник Александр Иванов, начальник спецотдела, имел право прямого обращения к Председателю по всему кругу служебных вопросов. Статус полковника фактически соответствовал статусу заместителей, что подчёркивало исключительную важность данного участка работы в глазах высшего государственного руководства.
За неделю до снятия трёх заместителей Председатель КГБ Шелепин своим приказом произвёл переподчинение 1 спецотдела, лишив его статуса самостоятельного подразделения. С конца июня 1959 г. 1 спецотдел вводился в состав 5 Управления КГБ, отвечавшего за контрразведывательное обеспечение промышленности и транспорта СССР. Произошло резкое понижение статуса как самого отдела, так и его начальника. Если ранее полковник Иванов мог напрямую решать все проблемы с Председателем КГБ, то теперь он фактически доступа к нему лишался — между ними стеной вставали две инстанции, которые полковник не мог игнорировать (Начальник 5 управления и Заместитетель Председателя, курировавший 5 Управление). Подобное изменение подчинённости производилось, якобы, в целях уменьшения бюрократии и волокиты, но любому, знакомому с порядком работы советской административной системы, ясно, что подобное переподчинение волокиту и бюрократизм не только не уменьшало, но напротив, плодило. Перед нами ещё одно вздорное объяснение, напоминающее своей нелепостью формулировку увольнения в запас «по состоянию здоровья» совершенно здорового генерала Бельченко.
Отметим, что понижение статуса коснулось и других спецотделов КГБ (всего их было 6), но случившееся с 1 специальным отделом совершенно непохоже на реформу остальных пяти. Дело в том, что прочие спецотделы являлись чисто техническими и выполняли вспомогательные задачи (изготовление средств тайнописи и документов прикрытия, экспертизы документов и почерков, осуществление радиоперехвата, изготовление и применение опертехники и т.п.). Они никогда не курировались Председателем КГБ и в силу этого их статус был изначально ниже, чем у 1 спецотдела.
Введение 1 спецотдела в состав 5 Управления выглядит совершенно нелогичным ввиду исключительной секретности, окружавшей атомный производственный комплекс Советского Союза. Сейчас над репризами Хазанова про «секретного физика, чей адрес — город Ташкент, до востребования» можно смеяться сколь угодно много и долго, но в те времена темы более секретной в СССР просто не существовало. Первый специальный отдел в составе КГБ того времени оттого и назывался «первым» и «специальным», что решал он задачи первостепенной важности и исключительной секретности. Даже космическая тема не была столь секретна, поскольку она скорее касалась международного престижа государства, нежели его выживания. Включение 1 спецотдела в состав Управления, занимавшегося контрразведывательным обеспечением промышленности и транспорта, можно расценить как демонстративное пренебрежение государственным руководством тем особым статусом этого подразделения, что был закреплён за ним прежде.
Откуда взялось такое пренебрежение? Почему оно проявилось в те самые дни, когда решались судьбы трёх заместителей Председателя КГБ? Совпадение ли это?
В совпадения не верится напрочь. Трудно отделаться от подозрения, что случившееся с 1 специальным отделом находится в причинно-следственной связи с последовавшим через неделю снятием с должностей трёх заместителей Председателя Комитета госбезопасности. Та реформа КГБ, которую провёл Шелепин летом 1959 г., при её ретроперспективном анализе кажется надуманной и нежизнеспособной. Неудивительно, что самом скором времени последовал «откат» от новаций, которые продвигал «комсомолец» Шелепин (тот на протяжении 6 лет являлся Первым секретарём ЦК ВЛКСМ и за глаза его часто называли «комсомольцем». Определённую роль в подобном восприятии Александра Николаевича играла и его сравнительная молодость — он родился в августе 1918 г. Есть легенда, гласящая, что Ворошилов на одном из Пленумов ЦК КПСС даже кричал Шелепину: «Научись носить длинные штаны, мальчишка!»).
Могла ли гибель группы Игоря Дятлова в ходе предположенной нами операции «контролируемой поставки» послужить причиной описанных выше оргвыводов в отношении трёх заместителей Председателя КГБ? В принципе, да, если подобная операция провалилсь, да притом с такими последствиями, то её инициаторы не могли не пострадать. И их не спасли бы ни прекрасные личные связи в аппарате ЦК КПСС, ни личное знакомство с высшим партийным и государственным руководством.
Чтобы доказать сколь непредсказуем был Никита Сергеевич в гневе, можно вспомнить историю крушения карьеры Ивана Серова, первого Председателя КГБ при Совете министров СССР, возглавлявшего органы госбезопасности с марта 1954 г. по декабрь 1958 г., а затем перемещённого на должность Начальника ГРУ Генерального штаба. Это был выдвиженец Хрущёва, человек, обязанный ему всем и безусловно преданный лично «дорогому Никите Сергеичу». С Хрущёвым он близко сошёлся ещё в 1939 г., когда руководил работой НВКД на Украине, а Никита Сергеевич являлся Первым секретарём ЦК компартии Украины. Серов вместе с Хрущёвым пошёл против Берии — это ли не лучшее ли свидетельство личной преданности? Однако 2 февраля 1963 г. Иван Александрович Серов был снят с должности начальника ГРУ, через месяц — 7 марта 1963 г.- разжалован из генерала армии в генерал-майоры. Ещё через пять дней Хрущёв лишил своего прежнего протеже звания Героя Советского Союза. Более того, Серова даже выгнали из Москвы, отправив служить в Туркестанский военный округ. Хрущёв добивал своего прежнего любимца в несколько присестов, нельзя отделаться от ощущения, что он то забывал про Серова, то снова вспоминал и придумывал новое наказание.
За что же такая немилость? За то, что Иван Александрович «засветился» в «деле Пеньковского». Последний был хорошо знаком с женой и дочерью Серова, которых однажды сопровождал в поездке в Великобританию, после чего закрепил знакомство неоднократной куплей-продажей валюты. Самое забавное, что сам Иван Александрович Серов не только не был лично знаком с Пеньковским, но даже не слышал этой фамилии вплоть до момента разоблачения последнего контрразведкой. Впрочем, хоть Пеньковский и не был представлен Серову, это отнюдь не мешало американо-британскому шпиону с толком использовать полезное знакомство с его женой — он неоднократно звонил ей по телефону в присутствии «нужных» ему людей, производя необходимое впечатление и тем располагая к себе. Когда Хрущёв узнал, что члены семьи Серова привечали иностранного шпиона, гневу Первого секретаря не было предела. Серова не спасла даже лояльность, которую он демонстрировал на протяжении почти четверти века. Так одна ошибка (ещё раз укажем — не лично Серова!) перечеркнула всю жизнь и карьеру Ивана Александровича.
Если Хрущёв подобным образом расправился с близким ему человеком, то можно не сомневаться в том, что карьеры «каких-то там генералов» Савченко, Бельченко и Григорьева он бы поломал вообще не задумываясь. Каждый из готовивших и санкционировавших провальную контрразведывательную операцию должен был понести свою часть ответственности. Генерал-майор Григорьев, как «главный кадровик Комитета» мог оказаться виноват в том, что предложил для участия в операции «контролируемой поставки» слишком молодых, слабо подготовленных и не проверенных в деле лиц. Савченко, как «главный идеолог дезинформационных комбинаций», мог быть обоснованно обвинён в том, что руководствуясь принципом «цель оправдывает средства», согласился рискнуть жизнями студентов, непосвящённых в тайные замыслы отдельных участников похода. Чем и тем обусловил гибель совершенно непричастных к оперативной комбинации людей. Наконец, генерал-полковник Бельченко мог оказаться виноват в том, что не обеспечил силами подчинённого ему Главного управления пограничных войск прикрытия погибшей группе (либо последующий перехват убийц). Возможно, Бельченко, как профессионал с большим опытом оперативной работы, изначально выступал против силового прикрытия «группы Дятлова», опасаясь демаскировки прикрывающих и утраты секретности из-за большого числа вовлечённых в операцию лиц. Когда стали подводить итоги, это всё могли ему припомнить.
До той поры, пока в овраге не была найдена последняя четвёрка туристов, сохранялась вероятность гибели группы по некриминальным причинам. И формальных оснований для каких-либо оргвыводов не существовало. Однако после обнаружения тел Дубининой, Золотарёва, Колеватова и Тибо-Бриньоля и проведения их судебно-медицинского исследования, всё стало на свои места. По крайней мере те, кто готовил операцию «контролируемой поставки», прекрасно поняли, что же именно случилось 1 февраля 1959 г. на склоне Холат-Сяхыл. Физико-техническая экспертиза подтвердила, что передача груза не состоялась, он остался при погибших, а значит противник просчитал наперёд затеянную против него комбинацию. Всё это сделало неизбежным наказание тех, кто продумывал и готовил операцию «контролируемой поставки». Поскольку уровень этих лиц был достаточно высок, а бюрократический механизм всегда срабатывает с некоторой задержкой времени, оргвыводы в отношении трёх заместителей Председателя КГБ последовали через месяц с небольшим после формального прекращения уголовного расследования.
И вот только тогда в этом деле была действительно поставлена точка…
На Интернет-форумах, посвящённых трагедии группы Игоря Дятлова, с завидной регулярностью всплывает вопрос: узнал ли правду о судьбе группы Борис Ельцин, став Президентом РФ? Ельцин был выпускником свердловского «Политеха», всю жизнь поддерживал тёплые отношения с сокурсниками и одноклассниками, и безусловно, ещё в молодые годы слыхал о таинственной истории. Предполагается, что получив от отечественных спецслужб информацию об истинной причине гибели группы Игоря Дятлова, он бы непременно предал её гласности и тем снял все вопрсоы. Если Ельцин ничего не прояснил, значит отечественные спецслужбы ничего о группе Дятлова не знают — такой делается вывод некоторыми «исследователями».
На самом деле молчание первого Президента России может означать совсем другое: разглашение истинной истории январского 1959 г. похода могло иметь для его режима самые нежелательные политические последствия. Не следует забывать, что «новая Россия», распрощавшись с «тоталитарным прошлым», предала его анафеме, а вот американцы ничего подобного не сделали. Эйзенхауэр, братья Даллес и Пашковский отнюдь не перестали быть героями Америки и «свободного мира», никто не подумал даже вынести мраморную плиту с фамилией Бориса Паша из Зала Славы военной разведки США. Признать, что предтечи нынешних «лучших друзей России» в 1959 г. (и других годах) убивали советских людей на советской же земле, значило предоставить богатейшую пищу для PR-компаний всевозможным анпиловым-тереховым-прохановым и Ко. Могли «попиариться» на этой теме представители и прямо противоположного крыла, всевозможные боннеры-новодворские, с воплями о «кровавой гэбне, подставляющей под расправу невинных». Нужен ли был такой балаган Ельцину? Во имя чего?
Разглашение подлинной информации о спецоперациях разведок рождало массу вопросов самого широкого спектра — от этичности таких операций, до выплаты компенсаций за причинённый ущерб. Не надо упускать из вида, что КГБ тоже состоял не из лесных эльфов, разведка Комитета в 50-60-е годы немало накопытила по всему миру. Помимо хорошо известных актов личного террора в отношении видных эмигрантов, имели место и так сказать «неприцельные» спецоперации, например, в июле 1958 г. диверсанты КГБ взорвали жилой дом, где размещались семьи членов НТС, а в июне 1963 г. были произведены 6 взрывов неподалёку от радиостанции «Свободная Россия». Специальные разведывательно-диверсионные резидентуры КГБ существовали по всему миру вплоть до 1966 г. Ворошить это мрачное прошлое в 90-х г. прошлого века было бы верхом политического неблагоразумия — «холодная война» осталась в прошлом и Америка давала Ельцину денег «на демократию», так во имя чего «гаранту Конституции» бередить старые раны? Чтобы утолить любопытство старых поисковиков Слобцова и Карелина? Не смешно…
Молчание Ельцина может служить серьёзных косвенным доводом в пользу того, что причина гибели туристической группы Игоря Дятлова имела причиной силы и обстоятельства, связанные с другими государствами. Никакие чисто внутренние причины — будь то действия КГБ, Министерства обороны СССР, тем более некриминальные обстоятельства — не могли служить основанием для сокрытия Президентом России тайны. И табуирования её ныне.
Несколько слов нашим читателям, которые по прочтении настоящего очерка решат принять участие в интернет-дискуссиях, связанных с историей группы Дятлова.
В последние годы вокруг трагедии на склоне Холат-Сяхыл сложился своеобразный культ, объединивший в рядах разномастных «почитателей, знатоков и исследователей» людей со всех концов России и даже зарубежья. Это совершенно новый для нашего Отечества субкультурный феномен, пока не имеющий аналогов в Рунете. На разгадку случившегося в феврале 1959 г. на склоне Холат-Сяхыл «подсели» люди самых разных возрастов, увлечений и профессий, так что порой даже оторопь берёт от мысли, что же могло привлечь столь разных людей к разгадке трагедии полувековой давности? Явление это, однако, хорошо известно на Западе, особенно в США, где для людей, зацикленных на разгадывании какой-то исторической загадки психологи придумали даже специальный термин: «могильщики». Одни «могильщики» зациклены на культе Элвиса Пресли и таинственных обстоятельствах его смерти, другие ищут последнюю правду гибели Джеймса Дина, третьи вовсю разгадывают интриги убийства Авраама Линкольна. Примечательно, что для последних культовой фигурой является отнюдь не сам Президент США, а его убийца Бут, с личностью которого обычно связывают основные тайны этого преступления. Может показаться удивительным, но движения эти достаточно массовые, например, в каждую годовщину трагической гибели Джеймса Дина к его могиле на кладбище в городе Фэрмаунт съезжается до 4 тыс. поклонников.
Отечественные «могильщики» пока не столь многочисленны и не так сплочены, что конечно же, радует, ибо публика эта довольно своеобразна и малоприятна. Психотип «могильщика» имеет несколько хорошо узнаваемых черт, что позволяет довольно быстро и легко распознать его в ходе даже короткого интернет-общения. Эти люди склонны к пустому «рассуждательству», т.е. бесцельному, малоинформативному и пространному говорению, никак не проясняющему предмет обсуждения. В диалогах с ними нередко можно наблюдать т.н. «соскальзывания мыслей» — необусловленные внутренней связью смены тем дискуссии и ответы, не являющиеся ответами с точки зрения нормального человека. Для них характерны сверхобобщения, при которых из пустячного наблюдения или умозрительного соображения рождаются выводы, чья нелепость очевидна любому непредвзятому человеку.
«Могильщики»-«дятловеды» годами мусолят одни и те же мысли, версии и догадки. Они варятся в своём соку, прекрасно знакомы друг с другом и устойчиво ненавидят, или как минимум, презирают оппонентов. Им нравится сам процесс словоблудия на форумах, прекратить посещать которые они не могут. Эти люди припасли кучу фактов, которыми можно как опровергать, так и доказывать любые версии, и с лёгкостью этими фактами жонглируют, наслаждаясь самим процессом спора и возможностью возражать. При этом один и тот же «могильщик» может на разных ветках форума с одинаковым упоением одновременно доказывать прямо противоположные утверждения. Существует интересная отличительная черта, по которой можно безошибочно «вычислить» «могильщика» — порицая с умным видом всех и вся, опровергая все версии, такой человек неспособен предложить что-то своё. Как только участник форума, написавший несколько сотен сообщений, заявит, что не склоняется ни к одной из существующих версий, но своей при этом не имеет, его можно смело отправлять в «игнор» — это кристалльно чистый «могильщик»-демагог. Лишённые вображения, эрудиции, неспособные аналитически мыслить, люди эти являются ярким воплощением того, что можно определить словосочетанием «интеллектуальная импотенция». Не тратьте на этого импотента своё время, дорогие читатели, знайте, что перед вами убогий человек, научившийся писать комменты, но так и не научившийся думать.
Ныне на перевал Дятлова началось настоящее паломничество любителей как пешего, так и автомобильного туризма. Кем-то из них в память о событиях 1959 г. установлен лавинный зонд, один из тех, которым поисковики пробивали снег с целью поиска тел погибших. Отличный символ, выражающий тщету всех усилий по спасению группы… Фотоснимок с форума любителей внедорожников «нива», автор, к сожалению, неизвестен.
В нынешнее время район гибели туристической группы стал гораздо более доступен, нежели полвека назад. Туда даже отправляются на автомашина. Такие вояжи хотя и экстремальны, но уже вполне возможны.
Необходимый post scriptum:
Алексей Владимирович Коськин, неоднократно упоминавшийся исследователь трагедии группы Игоря Дятлова, в своём ЖЖ взялся проанализировать настоящий очерк. Все, кому интересно дальнейшее погружение в данную тему, могут переместиться туда. Написано там уже немало, как самим хозяином ЖЖ, так и комментаторами. Я следил за публикациями Алексея Владимировича и по мере их появления отвечал комментариями на комментарии (простите уж тавтологию!). Надеюсь, обмен мнениями у нас получился вполне конструктивный, любой желающий может с ним ознакомиться лично. Замечания Алексея Владимировича особенно интересны тем, что он — одних из самых компетентных знатоков обстоятельств гибели группы, не раз бывавший на перевале Дятлова, видевший всю мизансцену собственными глазами и имеющий, к тому же, немалый туристический опыт.
