Иван IY Грозный и Сулейман Великолепный - «Загадки Истории»

Знаменитый турецкий султан Сулейман Великолепный и не менее знаменитый русский царь Иван Грозный правили практически в одно время, хотя царь и был намного моложе своего османского коллеги. Сулейману было уже 36 лет, когда в Москве грозовой августовской ночью появился на свет будущий первый московский царь. Но султан «опоясался мечом Османа» в 24 года, а Иван стал правителем Московского государства де-юре в возрасте трех лет — в 1533 году умер его отец, великий князь Московский Василий III. Всю жизнь Иван Грозный зорко присматривался к происходящему в великой Османской империи. Видимо, хотя изначально политические и экономические интересы Москвы и Стамбула совпадали и Россия и Турция даже были некоторое время военными союзниками, Иван Грозный прекрасно понимал, что противостояние России с мусульманскими осколками Золотой Орды рано или поздно приведет к столкновению с Османской империей, которая претендовала в XVI веке на роль гегемона в Северном Причерноморье и на Северном Кавказе, а в перспективе — и на Нижней и Средней Волге, где располагались Астраханское и Казанское царства, которые турецкие султаны стремились превратить, как и Крым, в своих вассалов. Несмотря на это, турецкий султан был единственным монархом Европы и Азии, которого московский царь признавал равным себе — как «урожденного» правителя, по праву восседавшего на престоле. Как писал российский юрист и историк XIX века А.В. Романович-Славатинский, «сознание международного значения самодержавия достигает в Грозном царе высокой степени». Иван IV ясно понимает, что представляет в себе высший принцип монархической власти, и остро реагирует на тех представителей европейских королевских династий, которые, по его мнению, не имеют законных прав на престол. «Если бы у вас, — пишет он шведскому королю, — было совершенное королевство (самодержавное правление. — Авт.), то отцу твоему архиепископ и советники и вся земля в товарищах не были бы». Царь не без ехидства замечает, что шведский король «точно староста в волости», показывая полное понимание того, что этот «несовершенный» король представляет, по сути, демократическое начало. Так же относится Иван Грозный и к избранному сеймом польскому королю Стефану Баторию, говоря на приеме польским послам: «Государю вашему Стефану в равном братстве с нами быть не пригоже». Не может обойтись московский царь без подковырки даже в самые трудные для себя моменты, когда Баторий, вторгшись в Московию, захватывает одну за другой пограничные русские крепости. Иван пишет польскому королю в письме: «Мы, смиренный Иоанн, царь и Великий князь всея Руси, по Божьему изволению, а не по многомятежному человеческому хотению» — намекая на выборность, «неурожденность» польского государя. Международный скандал вызвало письмо московского царя английской королеве-«девственнице» Елизавете I, которую Иван назвал «пошлой» (обыкновенной) девицей, подручницей «торговых мужиков»: «Мы думали, что ты в своем государстве государыня и сама владеешь и заботишься о своей государевой чести и выгодах для государства, — поэтому мы и затеяли с тобой эти переговоры. Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговые, и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для страны, а ищут своей торговой прибыли. Ты же пребываешь в своем девическом звании, как всякая пошлая девица». По представлению Ивана IV, высшая власть на земле — «самодержавие Божьим соизволением» — делегируется не от народа, а от Бога, передается по наследству от отца к сыну. Самодержавную власть, говорит Грозный, он получил от своих праотцев — Владимира Святого и Владимира Мономаха. Как считал Иван Грозный, только турецкий султан соответствовал — наравне с ним самим — званию «совершенного» правителя, самодержавного монарха. Первоначально он старался поддерживать с Сулейманом добрососедские отношения. Быть может, этому не в последнюю очередь способствовали и личные мотивы: и дед Ивана Васильевича, великий князь Иван III, и сам Иван IV носили прозвище Грозный — такое же, как и отец Сулеймана Великолепного, Селим Явуз. Именно при Иване III между Москвой и Стамбулом был краткий и уникальный исторический эпизод, когда два государства вступили в военный союз, третьей стороной которого стало Крымское ханство. Врагами союзников стали Большая Орда и Великое княжество Литовское. Союзные отношения с Крымом позволяли Ивану III и его наследнику Василию III сосредоточить внимание на завершении объединения русских земель вокруг Москвы. В 1502 г. союзник великого князя московского Ивана III, крымский хан Менгли-Гирей в сражении на реке Суле нанес последнее поражение последнему ордынскому хану Ших-Ахмеду, и Большая Орда (самый крупный остаток Золотой Орды) перестала существовать. В то время как Менгли-Гирей добивал Большую Орду, основные силы Московского государства 14 июня 1500 г. в сражении на реке Ведроши разгромили войско литовского гетмана Константина Острожского. Однако в результате разгрома врагов Русского государства, Литвы и Большой Орды, изменилась геополитическая ситуация в Восточной Европе: Россия превращалась в основного противника Крыма, который мечтал при помощи Турции возродить под своей властью Золотую Орду. После смерти в 1515 году хана Менгли-Гирея новый крымский хан Мухаммед-Гирей отказался от союза с Москвой и потребовал от Василия III отдать ему все города и земли южнее Оки, а Смоленск вернуть польскому королю и литовскому великому князю Сигизмунду. Летом 1521 г. Мухаммед-Гирей, воспользовавшись тем, что основные силы русских были заняты войной против Литвы, предпринял небывалый доселе поход на Москву и дошел до столицы. В селе Воробьево, в виду Кремля его воины, отбросив запреты пророка, пили хмельные меды из царских погребов. Мухаммед-Гирей пытался взять под свой контроль и Казань, что надолго стало одним из приоритетов внешней политики Крыма. В этом же 1521 г. при поддержке Крыма казанские татары прогнали придерживавшегося московской ориентации казанского хана Ших-Али и посадили на престол Сахиб-Гирея, который был братом крымского хана. В 1532 г. Сахиб-Гирей, покинув казанский престол, стал ханом в Бахчисарае. По примеру своего брата он в 1541 г. тоже предпринял поход к Москве и едва ее не захватил. Москве пришлось выстраивать оборонительную стратегию с учетом новой военной опасности. Как правило, крымские татары предпочитали совершать свои набеги по Оке, на Москву или Рязань. Поэтому особое внимание московские князья уделяли этому участку границы. В наиболее опасных, доступных для конной переправы местах постоянно располагались войска. Главные силы, как правило, стояли под Серпуховом (большой полк). Полк правой руки — в Тарусе, полк левой руки — в Лопасне, передовой полк — в Калуге, сторожевой полк — в Кашире. Но московское правительство не ограничивалось пассивной обороной. В 1552 году войсками Ивана Грозного было завоевано Казанское ханство, четыре года спустя — Астраханское. Русские вышли на Северный Кавказ, в Пятигорье, где пришли в непосредственное соприкосновение уже со сферой влияния Османской империи. Когда в 1555 году русская армия вышла в степи, прилегавшие к Крыму, Сулейман дал понять Ивану Грозному, что не согласится с вторжением русских на полуостров. Письмо султана, написанное золотыми буквами на пурпурной бумаге, называло русского самодержца «удачливым царем и мудрым князем», видимо, намекая, что удача может повернуться к нему и спиной… В это время Россия уже готовилась к Ливонской войне, и потому Иван Грозный внял предостережению Сулеймана и предпринимал попытки дипломатическим путем наладить мирные и даже союзнические отношения с Бахчисараем, учитывая острые противоречия между Крымом, Польшей и Литвой. Однако это ему не удалось, так как крымский хан Девлет I Гирей после захвата Казанского и Астраханского ханств стал непримиримым врагом России и поклялся вернуть власть над мусульманскими государствами, попавшими в руки неверных. Тогда было решено воздействовать на крымского хана с помощью военной силы. В московской дипломатии боролись две политические силы, одна из которых — царская — пыталась разрешить ситуацию мирным путем, а другая — боярско-княжеская — стремилась к войне с Крымом. Царь уступил требованиям оппозиционной аристократии о походе на Крым: «Мужи храбрые и мужественные советовали и стужали, да подвижется сам (Иван Грозный) с своею главою, со великими войсками на Перекопского хана». На 1558—1561 гг. запланировали организовать по Днепру и по Дону крупные военные походы на Крым соединенными силами России, украинских казаков, пятигорских князей и Ногайской Орды, находившихся в зависимости от Москвы. Напряженные отношения с Крымом вылились в прямую военную конфронтацию в мае 1558 года, когда русские войска под командованием князя Дмитрия Вишневецкого начали военный поход на Крымское ханство. В нем принимали участие отряды русского войска и украинских казаков, но привлечь к делу ногайцев и черкесских князей не удалось. Несколько сухопутных и морских походов под руководством Данилы Адашева и Дмитрия Вишневецкого не принесли решающего успеха, хотя в 1558 г. русские войска одержали победу над противником под Азовом (но сам Азов, принадлежавший Турции, взять не удалось), а в 1559 г. экспедиция под командой Д. Адашева уничтожила крымский порт Гезлев (ныне — Евпатория). Удары были нанесены по Очакову и Перекопу. Но начиналась Ливонская война, и, не желая воевать на два фронта, в 1561 г. Иван IV отказался от планов массированного военного вторжения на Крымский полуостров и вновь попытался действовать дипломатическими методами. Он прекрасно понимал, что за спиной Крымского ханства маячит огромная Османская империя, находившаяся тогда на пике своего могущества. Более того, турецкая пехота уже проторила дорогу к Москве. Не в последнюю очередь напряженность в русско-турецких отношениях вызывало то, что оба государства претендовали на власть над осколками Золотой Орды. Вассалами Сулеймана Великолепного признавали себя казанские (Сафа-Гирей в 1524 году) и даже сибирские ханы. Казанское и Сибирское ханства