Из дальних далей, от свободолюбивых пращуров, защищавших Киевскую и Великую Русь от нашествий чужеземцев, пришло к запорожцам глубокое уважение ко многим символам воинской чести. В более позднее время из польской и украинской лексики казаки переняли меткое немецкое словечко «клейнод» (драгоценность) во множественном его звучании — клейноды как собирательное определение коллективной чести и достоинства, персональной атаманской и старшинской власти. К клейнодам причислялись боевые знамена полков и сотен, войсковые, окружные и куренные печати, бунчуки, трубы, литавры, барабаны, булава кошевого атамана, полковничьи и старшинские перначи и трости, ленты на папахи и иные воинские регалии. Широкий их перечень предусматривался казачьим урядом, восполнявшим у запорожцев отсутствие воинских уставов. Все это у них было отнято в 1775 году, после упразднения Запорожской Сечи.
Через тринадцать лет, когда бывшие запорожцы уже как волонтеры, проявили бесстрашие, отвагу и сметку в войне.с Турцией, фаворит Екатерины II князь Г. А. Потемкин предпринял большие усилия, чтобы возродить их казачий уряд, создать новое войско верных казаков черноморских. 31 января 1788 года светлейший сообщил казакам о благоволении императрицы выделить черноморцам земли для воссоздания войска. Он определил себя великим гетманом этого войска, а заодно и казаком Кущевского (по другим источникам — Васюринского) куреня под именем Грицка Нечесы.
А земли действительно для них нашлись — сначала между Бугом и Днестром, затем на Кубани. Но речь не о том. Уже 27 февраля 1788 года, выполняя личное поручение князя Потемкина, прославленный полководец А. В. Суворов в торжественной обстановке вручал кошевому атаману Сидору Белому не только грамоту о поселении на бугско-днестровских землях, но и некоторые важные регалии, олицетворявшие преемственность казачьей чести.
— Вот вам знамя войсковое белое,— разворачивая и показывая казакам штандарт, приподнято, с вдохновением обращался боевой генерал к казачьей раде. — А я еще должен вручить вам малые знамена для куреней, булаву кошевого атамана и старшинские перначи. По умножению людей в войске станет прибывать и число ваших клейнод.
Спустя четыре с лишним года, жалуя черноморцев землями на Кубани и Тамани, подтверждая их казачий уряд, императрица Екатерина II один из пунктов своей грамоты сформулировала следующим образом: «Всемилостивейше жалуем войску Черноморскому знамя войсковое и литавры, подтверждая также употребление и тех знамен, булавы, перначей и войсковой печати, которые оному от покойного генерал-фельдмаршала и князя Григория Александровича Потемкина-Таврического, по волей нашей, доставлены».
По переселении казаков на Кубань возвращенные войску клейноды обрели свое прежнее назначение. Как правило, хранились они в войсковой церкви. Но когда полки и сотни отправлялись в дальние боевые походы, их знамена, перначи и другие атрибуты войсковой чести выносились из екатеринодарского храма и занимали свое место в казачьем строю. После отправления молебствия и напутственных, речей, под бой барабанов, при развернутых штандартах колонны казаков во главе со старшинами проходили по площади, направляясь к выходу «з-крепости, Здесь завершалось их торжественное шествие и начиналось походное движение по заданному маршруту. Как тогда говорилось, воины «воспринимали путь свой». По завершении похода вся атрибутика воинской чести снова водворялась на хранение в церковь за исключением булавы, перначей и тростей, остававшихся у атамана и старшин для повседневного пользования в качестве атрибутов власти. У булавы и перначей короткая рукоять заканчивалась округлым головным утолщением с насечкой. Образцы подобных реликвий казачьего прошлого сохранились и в Краснодарском краевом музее-заповеднике.
У возрожденного войска теперь имелась своя печать. Она была весьма выразительна по исполнению. Плоский серебряный круг-полуовал с удлинением по высоте заметно превышал размеры нынешних гербовых печатей. На его лицевой стороне была выгравирована фигура черноморца в характерной одежде конца XVIII века — в свитке и широких шароварах, с круглой шапкой на голове, держащего в правой руке саблю, в левой — развернутое знамя. Рисунчатый казак обрамлялся текстом, литеры которого при оттиске своей белизной четко выделялись на темном фоне ободка. Легко читалось: «Печать коша войска верных казаков черноморских».
На Кубани казаки основали сорок куреней, объединенных в пять округов. В отличие от недавнего прошлого округа уже не назывались паланками, их статус предусматривал свои гербовые печати. Так, Екатеринодарский округ с центром в курене Васюринском заполучил печать с изображением казака, изготовившегося к стрельбе, Фанагорийский с центром в городке Тамань — с рисунком лодки, Бейсугский (центр в курене Батуринском) — плывущей рыбы, Ейский (центр в курене Щербиновском) — казака с ружьем на карауле, Григорьевский (центр в курене Калниболотском) — казачьего всадника на коне.
В некотором роде можно считать клейнодами аттестаты и свидетельства, характеризовавшие старшин и казаков по их участию в сражениях и отношению к воинскому долгу. К примеру, настоящую драгоценность несли в себе слова, которые были высказаны в адрес «явителя» аттестата — роговского казака Ивана Слызько уже по прибытии его на Тамань. В этом документе говорилось: «Иван Слызько вступил в сие войско в 1789 году и проделал оную (службу.— А. Я.)добропорядочно и беспорочно… В войну с Портою… поступал он мужественно, с неустрашимостью и усердием».
В 1797 году, когда Павел I основательно посягнул на-казачьи клейноды, очередной атаман, Т. Т. Котляревский, — тщетно взывал к нему возвратить былые запорожские! атрибуты, «правительство именовать по-прежнему кошем войска верных черноморских казаков», пожаловать ему войсковой бунчук и трости, «поелику сии привилегии были в войске Запорожском жалованными».
Царь вместо этого войсковое правительство превратил в войсковую канцелярию с назначением в нее правительственного прокурора, а 13 ноября 1798 года своим указоми вообще разделил все войско на двадцать казачьих полков. Тут уж и само назначение многих регалий изменилось!
На решения царя, несомненно, повлияли события персидского бунта в Екатеринодаре. Но и у самих участников похода из-за его плачевных результатов изменилось отношение к своим собственным клейнодам. Боевой офицер сотник 2-го полка Игнат Кравец, успешно выполнивший приказ по оборудованию в Ленкорани полевой батареи, при возвращении домой на реке Сабле на Ставрополье сопроводил торжественное прохождение под полковым знаменем перед строем Московского мушкетерского полка весьма нелестным отзывом о родном штандарте:
— Грош цена нашему знамени. Оно не принесло нам ни чести, ни славы.
В ходе следствия и суда по делу о персидском бунте «поношение знамени» вышло Кравцу боком. За недовольство бездарностью высшего командования и тяжким исходом экспедиции строевой подпоручик был разжалован в рядовые и сослан в Восточную Сибирь на каторжные работы.
В последующих военных кампаниях казаки-черноморцы с блеском проявили свое воинское мастерство, за что-им вручалось немало новых почетных регалий — от знамен и серебряных труб до знаков отличия на головных уборах.
