Споры о монголо-татарском нашествии и конкретном содержании последовавшего за этим “ига” в последние годы вновь оживились. Под воздействием многочисленной критики (в том числе со стороны сторонников Л.Н. Гумилева) в традиционной версии стали появляться новые любопытные штрихи, на которых бы и хотелось остановиться подробнее.
Как мы все хорошо помним, суть господствующего по сей день точки зрения заключается в следующем.
В первой половине XIII века (1223 г. – битва на Калке, 1237 г. – падение Рязани, 1238 г. – разгром объединенных сил русских князей на реке Сить, 1240 г. – падение Киева) Русь подверглась нашествию монголо-татарских орд, пришедших в Европу из Центральной Азии и успевших к этому времени захватить, в частности, Китай и Среднюю Азию. Монгольские войска сокрушили разрозненные дружины русских князей и подвергли Киевскую Русь чудовищному разгрому. Военная мощь пришельцев была столь неодолима, что их господство продолжалось затем два с половиной века – вплоть до “великого противостояния на Угре” в 1480 г., когда “иго” было, наконец, окончательно ликвидировано. 250 лет Русь платила Орде дань – материальными ценностями и людьми. В 1380 году Русь впервые после нашествия Батыя собралась с силами и дала Орде бой на Куликовом поле, в ходе которого войска хана Мамая потерпели сокрушительное поражение.
Сегодня в эту привычную версию стали встраиваться как бы свежие детали, призванные добавить правдоподобия и достоверности. В частности, ведутся небезынтересные дискуссии на тему о численности кочевников, об особенностях их военного искусства, вооружении и т.д.
Однако всегда существовал (и существует по сей день) вопрос, который не может не прийти в голову при первом же взгляде на теорию “ига”: почему такая большая, богатая и вооруженная страна, как Русь, не предпринимала до 1380 года ни единой попытки освободиться от иноземного господства?
Во времена Романовых на этот вопрос отвечали просто: “страх перед татарином”. Этот страх был настолько велик, что совершенно сковывал волю к сопротивлению в течение десятилетий и веков. Более того, он был столь всеобъемлющ, что просто вошел в плоть и кровь всего населения, можно сказать, был вписан в гены, и продолжал безотказно действовать и тогда, когда монголы не появлялись на Руси десятилетиями. По традиционной версии, понадобилось аж “третье небитое поколение”, чтобы Дмитрий Донской собрался, наконец, с силами. К слову сказать, после падения “ига” народы России уже никогда более не демонстрировали такой патологической боязливости, а наоборот, проявляли исключительную бескомпромиссность и беспощадность в борьбе с любыми внешними нашествиями. В отличие, кстати говоря, от многих европейцев.
Сегодня эта “версия страха” подается в несколько измененной модификации, которая звучит следующим образом.
Во-первых, до Дмитрия Донского и Куликовской битвы не было самой идеи о сопротивлении монголам.
Во-вторых, это происходило потому, что они (монголы) принимались как Божья кара за грехи человеческие.
Попробуем рассмотреть это утверждение внимательнее.
Первая его часть (об отсутствии идеи о сопротивлении) никаких возражений не вызывает по той простой причине, что это абсолютно очевидно. Действительно, совершенно логично и понятно, что большая, богатая и вооруженная страна с многочисленным населением не сопротивляется потому, что отсутствует сама идея о таком сопротивлении. Трудно рассматривать такое утверждение как некое откровение или открытие.
Что же касается второй части (Божья кара), то здесь целесообразно взглянуть на вопрос внимательнее.
Начнем с того, что в Средние века любой постулат, связанный с упоминанием имени Бога и Его воли, мог иметь исключительно одного автора – Православную Церковь. Т.е., приходится признать, что Православная Церковь сознательно наложила духовное ярмо на собственный народ и тем самым пресекла в корне любые попытки избавиться от иноземного господства. Это, правда, не помешало Сергию Радонежскому, в частности, и всей Православной Церкви в целом оказать самую активную, действенную и непосредственную поддержку Великому князю Дмитрию в его борьбе с Мамаем.
Кроме того, идею о Божьей каре полностью разделяла и военно-политическая элита Руси, которая не только служила монголам верой и правдой, но и пребывала с ними в тесных родственных связях – все летописи наполнены свидетельствами о постоянных браках между монголами и княжескими фамилиями.
Наконец, и весь остальной народ, по всей видимости, воспринимал “иго” как разновидность обстоятельств неодолимой силы, как некое природное явление, данное свыше, что-то типа земного тяготения, и нес его (иго) вполне добровольно.
Суммируя сказанное, можно сделать вывод о том, что сторонники версии “о каре” инкриминируют нашим пращурам некое всеобъемлющее психическое расстройство, выразившееся в добровольном принятии такого совершенно неприемлемого для любого нормального человека явления, как иноземное господство. (Уточним – понятием “иноземное господство” обозначается система политической, экономической, религиозной, культурной и духовной дискриминации по национальному или расовому признаку). Думается, что нужно обладать не вполне адекватными представлениями и воззрениями, чтобы так рассуждать о собственных предках.
Попробуем дать иной ответ на вопрос, почему же на Руси отсутствовала сама идея о сопротивлении монголам.
Для этого хотелось бы предложить способ рассмотрения, который на первый взгляд выглядит непривычным. Давайте сравним по определенным параметрам эпоху монгольского господства и время царствования известного реформатора Петра I.
- Степень политической свободы.
Монголы, даже согласно традиционной версии истории, никак не изменили политический порядок, существовавший на Руси до них. Они никогда не вводили собственной администрации и своих особых “монгольских” законов. Как управлялась Русь князьями и церковной элитой до нашествия, так это продолжалось и после. Единственное яркое свидетельство политического воздействия монголов – ярлыки на княжение, но это — лишь определенный управленческий принцип, признак наличия централизованного государства, никак не выражающий национальной или государственной принадлежности “эмитента ярлыков”, тем более, что “ярлыков” как таковых очень мало, а на монгольском языке – вообще не существует в природе. По большому счету, монголы не мешали князьям править, а при обращении к ним за помощью, “наводили порядок”. Строго говоря, следили за внутриполитической стабильностью, и даже не препятствовали великим князьям заниматься “собиранием земли Русской”. Потрясающая политическая толерантность.
При Петре вся политическая система России была радикально препарирована.
Самодержавие трансформировалось в абсолютизм, или, иными словами, “ограниченная монархия” сменилась “неограниченной”, а еще точнее, полным произволом самого Петра и его приближенных. Этому чрезвычайно способствовал разгром прежней системы законов и ее замена бесконечными противоречивыми указами, дававшими возможность любой интерпретации действий конкретного человека в зависимости от прихотей “уполномоченных лиц”. Надо с прискорбием отметить уместность прямых аналогий с комиссарщиной времен гражданской войны.
Власть широкого слоя старого дворянства, духовенства и купечества была практически полностью заменена властью вновь назначенных пришлых чиновников. Не опасаясь обвинений в национализме, хотелось бы отметить, что огромное число этих свежих назначенцев было импортировано из-за рубежа. (Следует четко различать приглашение иностранных советников и назначение иностранных администраторов, это качественно разнородные вещи; при Петре происходило именно второе, причем, повторяем, в огромных масштабах).
Было практически полностью ликвидировано прежнее местное самоуправление, уничтожены земства. А, например, учрежденные в городах вместо них магистраты являлись лишь приводными ремнями все той же бюрократической машины.
Т.о., при Петре произошла практически полная смена политической власти, причем иностранная составляющая этой новой власти стала едва ли не качественно доминирующей.
2. Степень экономической свободы.
Как считает традиционная история, монголы взимали с покоренной страны знаменитую “десятину” – материальными ценностями и людьми. Нельзя не признать такой процент весьма льготным и умеренным. Это был основополагающий принцип “монгольской” системы. У монголов отсутствовал даже намек на идею о чем-то типа крепостного права. Можно добавить, что гигантское монгольское государство весьма благоприятно влияло на наличие, стабильность и безопасность торговых путей. Неудивительно, что Русь “под монголами” развивалась и богатела. Население росло, строились города и храмы. Подчеркиваем, так считает сама традиционная история. Строго говоря, чтобы объяснить, что все описываемое – все-таки жестокое иго, историки много места уделяют угону населения в рабство, вывозу ремесленников и мастеровых. К сожалению, это лишь декларируется и никак не доказывается. И не объясняется, почему страна росла и богатела, несмотря ни на какие гипотетические угоны.
Петр же и сфере экономических отношений оказался чрезвычайно радикален.
Прежде всего (и самое главное) – именно при нем родилось и было возведено в закон крепостное право. Крепостная зависимость (“прикрепление к земле”, которое, видимо, больше напоминало уклад казачьих сообществ, существовавший вплоть до XX века) было заменено рабовладельческим правом помещика на личность крестьянина. Это принципиальнейшая разница. Это было введение крепостного права по тогдашнему западноевропейскому образцу. Была создана каста рабовладельцев, которая также в значительной степени состояла из иностранцев. Как известно, окончательный вид крепостное право приобрело при другом, не менее великом, чем Петр, монархе – Екатерине II.
Введение крепостного права – рабства – имело и тяжелейшие морально-этические последствия для России, появлению глубочайших перекосов в массовом самосознании.
Рабство было распространено на промышленность, где смертность среди “работных людей” была просто ужасающей.
Колоссальный фонд государственных поместных земель перешел в частную собственность дворян (если угодно, “новых дворян”, т.к. ряды “старых” понесли значительные потери).
Понятие законных налогов временами буквально теряло смысл, т.к. дело доходило до того, что в XX веке называлось “продразверсткой” – выгребалось просто все. (Вновь аналогии с большевизмом напрашиваются сами собой).
Было разгромлено и частично уничтожено физически старое купечество. Многие торговые концессии и льготы опять же оказались в руках иностранцев.
Совершенно естественно, что при реформаторе Петре Россия весьма обнищала, а население заметно сократилось. Последнее обстоятельство можно считать наиболее ярким и красноречивым следствием петровских экономических реформ.
3. Отношение к Православной церкви.
Монголы создали для Православной церкви исключительные преференции. Церковь не только была освобождена от любых налогов и сборов. Население, относившееся к Церкви, даже не включалось в общую перепись. Любое вторжение на территорию храмов (даже со стороны военных, например, на постой) каралось по закону самыми суровыми мерами. С другой стороны, при ханских ставках находились православные священники высоких рангов. Картина, близкая к идиллии.
Что касается Петра, то его репрессии против церкви и самих священнослужителей давно стали просто притчей во языцех. Ликвидация Патриаршества, политической и экономической независимости Церкви, массовые изъятия церковных земель и имущества, подчинение Церкви не просто государству, но чиновникам, чудовищные казни старообрядцев и многое другое. Даже этот, далеко не полный перечень иначе, как катастрофой, назвать трудно.
Однако дело отнюдь не только в подрыве основ существования Церкви как организации.
Серьезнейшей эрозии подверглась сама этическая система России, основывавшаяся на православии. Под видом протестантизма страна подверглась нашествию чрезвычайно агрессивного “революционного мировоззрения”, согласно которому некая благая “государственная цель” оправдывала любые средства, а на деле прикрывала собой лишь голый материальный интерес и жажду неограниченной власти. Православные каноны и устои, подразумевающие, что даже государю позволено далеко не все, что существуют незыблемые заповеди, нарушать которые ни в чьей воле, были значительно подорваны. Эта тема очень сложна и многогранна и, вне всякого сомнения, нуждается в глубоком исследовании во избежание любой идеализации и передержек.
Можно было и далее проводить сравнения, например, в сфере культуры, языка и обычаев. Однако и сказанного вполне достаточно, чтобы сформулировать ответ на вопрос: почему до Дмитрия Донского отсутствовала сама идея о сопротивлении монголам?
Думается, что этот ответ совершенно очевиден: в сравнении со временем Петра I эпоха “монгольского господства” – это просто какой-то “золотой век”! Идеи о сопротивлении не было по той простой причине, что сопротивляться было некому и незачем. В “монгольский” период страна никем завоевана не была, а ее социально-экономическое устройство было, видимо, для своего времени вполне гармонично и для населения – комфортно. Именно поэтому никто и не думал сопротивляться.
Следует отметить, что традиционная история предлагает не то чтобы достаточный, а даже избыточный объем доказательств сурового ига. В любом учебнике и любой монографии мы найдем огромное множество “свидетельств” о постоянных набегах татар на Русь, разрушении и сожжении городов, угоне ремесленников в Орду, массовом захвате рабов и торговле ими. Результаты, естественно, для Руси катастрофичны: падение численности населения, упадок городов, резкое отставание в культурном и экономическом развитии.
Однако в данной связи необходимо отметить два обстоятельства.
Во-первых, версия об исключительно жестокой практике набегов и работорговли находится в вопиющем противоречии с тем исключительно “либеральным” оккупационным режимом, который был установлен монголами на Руси принципиально. В самом деле, совершенно непонятно, почему моноголы, будучи столь беспощадны во время набегов, оказывались необычайно “демократичны” в установлении основных, фоновых правил своего господства. С одной стороны – отказ от введения собственной администрации, очень умеренное налогообложение и все мыслимые льготы для православной церкви, с другой – набеги, потрясающие воображение своим варварством.
Очевидно, что должно иметь место что-то одно: либо бандитские набеги (с захватом материальных ценностей, рабов и т.д.) и отход “на тыловые базы” ввиду невозможности нанести решающее поражение вооруженным силам государства, окраинная территория которого подверглась набегу (см. Северный Кавказ, Средняя Азия и т.д. в XVIII – XIX вв.), либо полный разгром вооруженных сил государства и установление постоянного оккупационного режима.
Совершенно бессмысленно совершать какие-то разовые шоковые набеги на страну, которая и так уже полностью захвачена и платит дань. Это то же самое, что грабить самого себя. Гораздо разумнее и проще ввести собственную администрацию и постоянно контролировать все ресурсы захваченной территории (см. колонизацию Азии, Америки и Африки), чем каждый раз организовывать очередное “мини-нашествие”, проявляя при этом какую-то патологическую жестокость.
Этот странный монгольский симбиоз полного захвата Руси с набегами на нее же – явление исключительное, не имеющее аналогов в достоверной истории Нового мира.
Во-вторых, нечего и говорить, что все эти “набеги” “подтверждаются” исключительно “нарративно”. Т.е. точно также, как и “основное” нашествие Батыя. Никаких антропологических или археологических аргументов в пользу “монгольских набегов” мы не обнаружим.
Что же касается Петра, то его “реформы” – это, скорее всего, российский отголосок той гигантской общеевропейской гражданской войны, которая кипела после распада Монгольской (Великой) Империи на всем континенте (с небольшими перерывами) со второй половины XVI до конца XVII века и которая сегодня известна нам как множество разрозненных и не имеющих ничего общего между собой событий: “Реформация”, “Тридцатилетняя война”, “Английская революция”, “войны с гугенотами” и т.д. Эта война и ее отдельные фрагменты (как и всякая гражданская война) отличалась исключительным ожесточением, падением прежних законов и устоев, произволом и анархией. А кроме того – разорением континента. Тезис о том, что Петр учился у богатой и культурной Европы – это, видимо, расхожий миф, сочиненный самими “реформаторами-революционерами” для оправдания той неслыханной цены, которую пришлось заплатить России, как и до нее — всем другим европейским странам, подвергшимся “реформации”.
via
